Заколдованные дети. Александра Шахова

гешефту. – Смотри, какая Лялька умненькая, как она твои уроки на лету схватывает! За неё нужно давать две деньги.

      – Нет хороших учеников, есть талантливые учителя. Бери деньгу, пока я не передумала, – Маняха с трудом скрывала радость.– Купишь себе чего-нибудь полезное. Когтедрапалку, например.

      Щедрая какая…

      Но монету я взяла. Ну, как взяла… Подняла с пола и положила в карман Эдиковых брюк. Станет снимать в следующий раз – опять что-то Мане в домик попадёт. Так и будет кошку спонсировать.

      Лялька, видевшая в этот момент седьмой сон, и не подозревала, что она только что была продана кошке за сумасшедшие деньги. Лялька дрыгала лапой и тихонько подтявкивала своему сну. Маня села на кровати и сверху вниз посмотрела на спящую Лялю.

      – Теперь она моя?

      – Твоя. Можешь её воспитывать по своему усмотрению и ухаживать за ней.

      – То есть как – ухаживать?

      – Ну, какашки за ней подбирать, пелёнки менять, еду давать, учить уму-разуму, играть с ней. Теперь она твой ребёнок.

      Опция уборки, однако, не входила в кошкино представление о ребёнке.

      – Я убирать за ней не буду, пусть сама за собой какашки подбирает. Я буду учить и играть, а убирает за ней пусть кто-то другой. Например, ты! – сварливо проворчала кошка.

      – Но я же тебе её продала…– пришлось сделать вид, что я расстроилась.

      – Я разрешаю тебе за ней ухаживать.

      – Спасибо, ты очень добрая.

      – Я знаю. Но учти!

      – Что?

      – Если она мне надоест или не понравится, ты у меня её выкупишь обратно.

      – Договорились.

      – За две деньги!

      – Это юзаную-то? Ты же знаешь законы!

      – Зато она будет учёная! А за учёных две деньги дают. Не спорь со мной, я лучше знаю.

      И Маня пошла спать в свой домик. Она была очень довольна совершённой сделкой. Теперь у неё есть свой собственный щенок. У меня есть Куба, а у неё есть Ляля. Всё честно, всё поровну. С утра пораньше Маняха взялась за практическую реализацию своих авторских прав: прискакала на кровать проверять, цело ли её имущество. Имущество ещё спало без задних лап.

      – Она ещё дрыхнет? Буди её давай.

      – Ты уверена? – потянулась спросонья я.– Как говорится, не буди лихо…

      – У меня появилось вдохновение. Буди скорей, а то вдохновение закончится.

      Разбудили. Но лучше бы мы этого не делали.

      – Мама, пать! Уба пит и Ляля пит. О! Киса! Маня киса! Лавная!

      – Главная, да… Иди на пелёнку и будем заниматься, – приосанилась Маняха.

      Я сняла Ляльку с кровати и поставила на пелёнку: дитё с первого дня писает только на пелёночку, так как приучена к порядку в доме. Куба, например, писался там, где стоял. А Лялька… Может, потому что девочка?

      Ляля напрудила на пелёнке солидную лужицу и поскакала прямиком на Маню:

      – Киса, гийать!

      – Не играть, а заниматься. Сядь спокойно! —

      строго скомандовала «киса».

      Но Лялька не могла сидеть спокойно. Она только что проспала спокойно целых четыре часа, и ей снова