По ту сторону моря. Екатерина Андреева

взглядами.

      Прямые спины, неподвижные фигуры, и только два оператора свободно скользят вокруг нас. Из дальней двери появляются советники, и коридор, наконец, оглашается звуками. Мы аплодируем. Один за другим в порядке нумерации Объединений советники направляются в Круглый зал. Там они будут решать свои и наши судьбы. Когда Дарио проходит мимо, он искоса бросает на меня многозначительный взгляд, и я поджимаю губы. В моем распоряжении, по крайней мере, сутки, чтобы выполнить свою задачу, а если повезет и Собрание продлится дольше, то даже два или три дня. Советники будут есть и спать только в этом зале, пока не примут окончательного решения по всем вопросам, – такова традиция. И для их удобства зал обустроен по высшему разряду, они ни в чем не будут нуждаться. Двери за их спинами закрываются, и перед ними тут же выстраивается ряд стражников и охотников, которые будут сменяться каждые четыре часа. Почти без движения и в полном молчании они призваны сторожить самых важных людей Объединений. Никто больше не войдет в эти двери и никто не выйдет из них раньше, чем через двадцать четыре часа.

      Трой заранее дал мне знать, что заступит в первую смену, и теперь, стоя поодаль от входа в зал, я наблюдала за его каменным лицом, около которого кружила камера. Мой друг не обращал на нее никакого внимания, и я невольно удивлялась его выдержке. Нужно было сбежать поскорее, пока экранщикам не наскучило снимать неподвижных охотников и они не решили переключиться на изгнанников. Что я буду делать эти четыре часа, пока Трой не освободится? Наверное, сходить с ума от волнения. То, что нам нужно сделать…

      – Ваш друг? – Леонард словно выскочил из стены, так что я подпрыгнула от неожиданности.

      – Да, Трой Хоггарт, мы с детства с ним знакомы, – тихо ответила я, недовольно глядя на писателя.

      – А-а, – протянул мужчина, – тот юноша, что сдал вас ОБ? Не удивляйтесь, я хорошо изучил вас, прежде чем решил подойти с вопросами о сделке.

      – Не судите того, кого не знаете! – ощетинилась я. – Он всегда жил ценностями охотника и просто хотел меня защитить.

      – Вам совсем необязательно оправдывать его передо мной, про этого молодого человека и его отца я знаю, может, побольше вашего, и для меня они не представляют никакого интереса. Они скучны, – он пожал плечами. – Но в любом случае, вы занимаетесь пустым делом, говоря мне все это. Никакой причиной нельзя оправдать предательство. Понять можно. Простить – и такое бывает. Но оправдать? Нет, это бесполезная попытка. А еще бесполезнее – это пытаться забыть.

      – Но люди совершают ошибки, нельзя же всю жизнь корить их в этом! – раздраженно отозвалась я, сама не зная, зачем продолжаю спор.

      – И это было бы крайне неразумно! – подхватил писатель. – Но если вы способны простить предательство, значит, вы достаточно сильны, чтобы держать его в памяти и рядом с любовью хранить и боль. Попытки выкинуть прошлое из головы не увенчаются успехом, воспоминания, наоборот, могут стать еще навязчивее. Поэтому, тщательно выбирайте, кого прощать,