Географ глобус пропил. Алексей Иванов

Будкин всё равно не понравился даже со своим автопарком. Надя сказала, что он хам.

      – Твоя Надя – умная женщина, – согласилась Саша.

      – А она говорит, что дура, потому что за меня замуж вышла.

      – Ну и что, что Будкин хам. Я это знаю. Но сердцу не прикажешь.

      – Всё сохнешь? – серьёзно, с сочувствием спросил Служкин. – Зря, Сашенька. Если для тебя на Будкине свет клином сошёлся – так ведь клин-то клином и вышибают… Это большой намёк.

      – А я ему письмо написала…

      – Угу. И я определён в почтовые голуби, – догадался Служкин.

      – И это тоже… – смутилась Саша и достала из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок. – Прочитай, пожалуйста, Витя… Мне очень важно знать твоё мнение… Прочитай вслух.

      Служкин хмыкнул, взял листочек из её пальцев и развернул.

      – «Я очень устала без тебя. Мне кажется, что наша ссора – недоразумение, случайность. Она возникла из пустяка. Если ты считаешь, что я виновата, то я согласна и прошу прощения. Ты мне очень дорог и нужен. Я тебя жду всегда. Приходи», – прочёл Служкин.

      Саша внимательно вслушивалась в звучание собственных слов.

      – Лаконично и поэтично, – сказал Служкин, складывая листок и убирая в карман. – Дракула бы прослезился. Но не Будкин.

      – Считаешь, это бесполезно? – вздохнув, печально спросила Саша и задумчиво добавила: – Но ведь надо же что-то делать… Хоть бы ты, Витя, запретил мне это… Я бы тебя послушалась, честное слово. Ты же мой лучший друг.

      – Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, – назидательно изрёк Служкин.

      – Ты мне расскажешь, как он отреагирует на письмо?

      – Расскажу, – согласился Служкин. – Хоть сейчас. Начинать?

      Глава 8

      На крыше

      – Недавно я Рунёву встретил, – лениво сообщил Служкин.

      – Где? – так же лениво поинтересовался Будкин.

      – А-а, случайно, – сказал Служкин. – У неё на работе.

      Оба они, голые по пояс, лежали на расстеленных газетах посреди крыши. Они загорали на отцветающем солнце бабьего лета и пили пиво. Между ними стояла трёхлитровая банка и раскуроченная коробка из-под молока, заменявшая кружку. Над ними на шесте, как скелет мелкого птеродактиля, висела телевизионная антенна, которую они только что установили.

      – Сашенька тебе письмо написала, – сказал Служкин.

      – Не получал. Честное слово.

      – Так она его через меня передала.

      Служкин залез в карман джинсов, достал листочек и протянул Будкину. Будкин развернул его и стал читать, держа на весу перед глазами, солнцу на просвет. Читал он долго.

      – Не ссорился я с ней нифига, – сказал он, опуская письмо. – Это она на меня обиделась. Когда я последний раз был у неё, то всякие планы развивал, как зимой буду на горных лыжах кататься. А её, естественно, не звал. Вот она и обиделась.

      – А чего не звал-то? Трудно, что ли?

      – Я бы позвал, так она ведь поехала бы, дура… А там одни ботинки как «Боинг» стоят. Где бы она на всё денег взяла? Явилась бы в каких-нибудь снегоступах