Народный совет. Дарья Селиванова

ей в лицо и выдавить большими пальцами глазные яблоки.

      – Окей, – сказала я, отбрасывая свои соблазнительные, но антигуманные идеи, – откуда тогда столько нарушений?

      – Каких нарушений? – удивилась ведущий специалист так, что мне захотелось стукнуть ее по голове.

      – Протокол должен был появиться месяц назад.

      – Он и был вывешен месяц назад на дверях вашего подъезда, – она кивала в такт каждому своему слову.

      – Неужели? – я пристально посмотрела в ее широко раскрытые, искрящиеся недоумением глаза, – мой муж ведет инстаграм. Фотографирует дверь нашего подъезда утром перед работой и вечером, возвращаясь домой. До сегодняшнего дня никакого протокола на двери не было и я могу это доказать.

      Шах и мат. Ведущего специалиста парализовало, она явно набиралась сил, чтобы спросить:

      – Простите, а зачем он это делает?

      – Хочет и делает.

      Драгоценный мой супруг увлекся современным искусством и, вдохновившись примером какого-то ультрамодного фотографа, год назад решил рассказать миру о тщете своего бытия. Подписчиками, а равно и ценителями его искусства, были я и его мама. В конечном итоге его проект оказался весьма полезен.

      – Правильно, – говорил муж, обнаружив несколько скриншотов из своего инстаграма в моей жалобе прокурору, – пусть все узнают, что мы поехавшие.

      – Скорее всего они уже все прекрасно знают, – спокойно ответила я.

      Весь месяц я провела в попытках найти протокол. Его должны были отправить в префектуру и жилищную инспекцию.

      "На момент 1 июля протокол общего собрания собственников дома 8 корпус 3 на рассмотрение не поступал. Ваши замечания будут учтены" и так далее, пока в августе, наконец, префектура не ответила, что «протокол от 24 июня 2017 года поступил и находится в работе». Мне показалось даже, что составитель письма мерзко хихикал, когда писал эту строчку. В каждом слове чувствовался бюрократический триумф.

      Я лежала на полу в гостиной и смотрела в белый потолок. Муж уже час разговаривал по телефону со знакомым юристом. Его голос то приближался, то отдалялся – он беспокойно ходил по коридору из кухни в спальню и обратно. На мониторе ноута, стоявшего на журнальном столике рядом со мной, играл ролик, выложенный Марией в группу "Реальная жизнь нашего района". Там возмущенные качеством стартовых домов жители соседнего района отказывались переезжать. Им за это отключили воду, электричество и газ. По пустым квартирам, куда не заселились бомжи, шарили мародеры.

      "Нас всех ждут более лучшие дома! Более лучшая жизнь!" – писала Мария в аннотации.

      Я представила, как буду отколупывать испанскую плитку и бить окна, если меня все-таки выкурят из гнезда.

      – Дашик, – внушала мне матушка на нашей недавней встрече, – живите сегодняшним днем. Надо наслаждаться жизнью! Заведите ребенка!

      Мы сидели в ресторане рядом с ее офисом, утопая в подушках на мягком диване.

      – Не могу, мам, – я с тоской