Дубинины. Когда приходит любовь.. Татьяна Муратова

не менее, ты едешь?.. Адрес знаешь?

      – Знаю.

      – Подожди, вдруг…

      – Если нетрезв – то моя вина. Мама, я его очень люблю, – и Катя с решимостью сорвалась с места, не утерев слёз и не поправив причёску.

      Сердце стучало бешено, кровь приливала к щекам. Он выгонит её? Пусть. Там будет эта… женщина? Пусть.

       * * *

      Витя открыл дверь. На пороге стояла Катя, растерянная и взъерошенная. Мужчина вышел на лестничную площадку, прикрыв дверь в квартиру.

      – Зачем ты здесь?

      – Я… тебя обидела. Витя, прости, пожалуйста.

      – Не за что. Ты верно вчера всё сказала. Это у меня крыша поехала, а ты меня на землю грешную вернула. Надо знать своё место.

      – Нет!!! – у Кати сделалось очень испуганным лицо. – Ты всё неправильно понял, Витя, нет!

      – Не кричи так… Хорошо, заходи, раз приехала, посмотришь во всём великолепии быт обыкновенного российского пьяницы, – почти равнодушно мотнул головой.

      – Ты не пьяница. Я ведь боялась, что…

      – Я пьяный? Вполне мог, но не получилось…

      Они вошли. С момента выписки Вити из больницы квартира чище не стала: те же облезлые обои, затхлый запах, грязь вдоль плинтусов.

      – Ты привёз соседа? – всё ещё робко спросила Катя.

      – Привёз, а вот Рита, похоже, сбежала. Сейчас варю ему кашу, но не очень-то умею. Сколько овсянка кипеть должна?

      – Три минуты достаточно, потом лучше потомить под крышкой.

      Прошли на кухню, тоже убогую и грязную, но Катю сейчас это мало интересовало. Из приоткрытой двери соседа послышалось громкое мыканье.

      – Нет, Мойша, это не Кралечка. Это ко мне. Ждёт он её. Сколько крупы хватит?

      – Чуть побольше. Давай, я насыплю и соли добавлю. Сам ел что-нибудь?

      – Каша сварится, заодно поем, – он бросил едва заметный испытующий взгляд на девушку и глубоко вдохнул.

      Катя покрылась румянцем, стала рьяно подмешивать в кастрюле.

      – Ну вот, теперь выключим. Пусть постоит минут пять-десять…

      – Давай поговорим, Катя… Я не могу стать тебе хорошим мужем. Именно здесь, на этой кухне, я занимался паскудными делами, совесть меня не обличала – я кормил её водкой, терял человеческий облик, получал от этого кайф. Вчера… Я почти вернулся на сей путь, я жаждал его – одним словом, ломало нехило. Господь побил меня, поставил опять на ноги, чудом удержал на грани… Но рано или поздно сорвусь – посмотри, руки до сих пор трясутся, даже работать не смог.

      – Тебе стало плохо, потому что я не молилась, – её голос почему-то дрожал, срываясь на непривычный писк.

      – Пора самому делать выбор, ты ни в чём не виновата… И куда я тебя приведу? В эту коммуналку? Или жить с твоими родителями? Я слишком горд для этого… Катя, Катенька, любимая моя девушка, неужели ты пойдёшь замуж за такого, как я?

      – Ты мне пока не предлагал…, – зашептала еле слышно.

      – Верно, ты права. Хорошо. Катя, выходи за меня замуж. Мне нечего тебе предложить, кроме своего сердца, но я люблю тебя и очень желаю, чтобы ты стала моей