ПРО_ЗАмерший мир. Сборник

над романом о питерских монстрах.

      Я собирала этот сборник с сирени до астр. Долго и, может быть, чересчур тщательно.

      Нет, лучше начну по-другому, про другое долго. Я долго не понимала современную прозу. Не факт, что понимаю сейчас, но.

      Но если вы спросите, что такое современная проза для меня, то отвечу вот как. Классика – это комфортабельный поезд «Москва – Владивосток» – долго, понятно, предсказуемо. Да, по пути странные персонажи и полузнакомые лица, но в целом вы ждете на платформе поезд, и он прибывает точно по расписанию – гудит, шипит, стучит. Это хорошая предсказуемость, но и она тоже начиналась как смелый эксперимент.

      Современная проза – всегда эксперимент. И этим очень ценна для меня. Иногда приходит сверхскоростной поезд, иногда машина времени с Марти Макфлаем, иногда – дрезина с цыганским табором и медведем-машинистом. На дрезине циркачи, работники похоронного бюро, саперы и Евгений Бабушкин с котом, сидит на краю и болтает босыми ногами. Да, мы все его. Почти. В этом сборнике точно.

      Современная проза – сборище странного и странных. Безголовых, бескожих, бесстрашных, слишком тонко чувствующих. От этих текстов почти всегда больно, но потом хорошо. Они говорят: «Я с тобой. Я живой. Тоже».

      Я очень благодарна за возможность сделать этот сборник. За возможность собрать действительно хорошие тексты. Скажу честно – была уверена, что это не такое уж сложное дело и талантливые писатели валяются под каждой березой (максимум – сосной). Была уверена, что хорошего в разы больше.

      В какой‐то момент накрыло отчаяние, ощущение, что я просто перестала понимать, где то самое, а где нет. Чувствовала, что ищу слишком долго – зацвели васильки. Но потом снова стало находиться, и даже там, где не искала.

      Знаю, что‐то понравится очень, а что‐то совсем нет. И этим хороша современная проза. Она – не какая‐то константа, зацементированная школьным образованием. Она – возможность. Возможность для чего‐то невероятного, чего‐то странного, чего‐то нового.

      Еще в университете, когда мы с друзьями смотрели голливудское кино, я в самом начале могла предугадать развитие сюжета. Сначала это было моей суперсилой, но потом стало скучно. Стало скучно всем, не только мне, потому что и вы, когда смотрите и читаете, чаще всего наперед знаете все ходы. Знаете, какой поезд придет на этот раз.

      Хорошая современная проза не идеальна, как и все мы, но она умеет обманывать, умеет удивлять.

      Именно поэтому мы собрались здесь, чтобы обмануться и удивиться.

      Это очень хорошие тексты. Я и мои друзья писатели собирали их с сирени до астр. Мы спорили, обсуждали и искали истину. Истину, разумеется, не нашли, но нашли хорошие рассказы для вас.

      Рассказы этого сборника – про замерший мир. Про мир, замерший во время локдауна, поездки в прошлое, во время карнавала или в ожидании автобуса. Про мир, замерший в ожидании мира. Про нас, замерших в ожидании жизни.

      Только жизнь не замирает. Впрочем, про это тоже.

      Я долго не понимала современную прозу. Не факт, что понимаю сейчас, но люблю. Без тонких разборов и веских причин. Надеюсь, и вы полюбите.

      Очень благодарна моим друзьям – Александре Бруй, Евгению Бабушкину и Максиму Суворову. Спасибо, что мы сделали это. Спасибо, что мы на одной дрезине.

      Евгений Бабушкин

      Писатель

      В этой книжке мне нравится вообще все.

      Нас приучили, что за русскую литературу отвечают какие‐то деды в душных пивных и призрачных библиотеках вдоль Садового кольца. Но литература там и не ночевала. Она тут, перед вами: от Одессы до Берлина, от Хайфы до Москвы, от Тулы до Лимассола.

      Это сложная книжка. Мы привыкли к легкотне: попереживали – и дальше побежали. А в этих рассказах застреваешь, о них спотыкаешься, они раздражают. Короче, они в вашей жизни надолго.

      Это добрая книжка. Это особенно важно в наши дни озверения, когда русские писатели рвутся командовать полками.

      Эта книжка мне дорога. Мы одной крови с авторами, ищем похожие вещи. Вместе с Анной Лужбиной мы учились классно молчать, классно кричать – с Марианной Лаптевой, не боялись смотреть в зеркала с Александрой Бруй, искали новые рецепты с Аней Сусловой, стучали по разным трубам с Ириной Кузнецовой – пробовали звук, – а с Верой Сорокой создавали монстров.

      Эффект от всех восемнадцати текстов – как от большого счастья или большого страха: мир замер. Постояли – подышали – медленно движемся дальше.

      Как‐нибудь его назовем, например Рони. Пусть он будет круглый, румяный, похожий на яблоко. Руки и ноги у него – палочки, голова – желудь, и желтый гороховый галстук под жилеткой. Рони живет в трехэтажном старинном доме, под самой крышей. Живет один, жена умерла, а детей нет. Работает Рони кондуктором поезда, носит черную форму и кожаную сумку на поясе.

      Встает каждый день в пять утра, выпивает кофе, читает газету, бреет голову наголо, делает самокрутки (табак будет вкусный, допустим вишневый), носит их в оранжевом портсигаре, который случайно нашел на улице. Теперь дадим ему смешную привычку.