Провинциальный голосок, или Монетизация любви. Элла Златогорская

жива ни мертва, он – мужчина, должен знать, что происходит в семье, – твёрдо ответил Пехлеви без тени сомнения в голосе.

      – Геннадий задержан на 72 часа до выяснения всех обстоятельств дела, – заявил лейтенант Кузнецов, попрощался и ушёл.

      – Вот шайтаны, – выругался мужчина, – Генка тут не причём, Генка никогда бы не сделал этого, он не мог убить Лилечку. Его кто-то крепко подставил. Он никогда никого пальцем не тронет, я точно знаю. Я ручаюсь за него, как за себя.

      – А кто тогда? – Татьянин голос задрожал, – кто?

      Больше некому.

      Весь этот диалог Валентина слышала, она хотела подняться и сказать им, чтобы не смели и подумать такое на Гену, что он по своей сути безобидный человек, а тем более убить её ребенка он не посмеет. Она приподнялась и хотела встать. Все услышали стук падающего тела и бросились в гостиную, Валентина упала с кресла, Пехлеви её поднял и снова усадил. Ася дала водички. Тут раздался крик мальчишек и Таня побежала к ним.

      – Непоправимо, всё непоправимо и надо принять это, – еле слышно говорила Валя, – бабушка так говорила моя, – есть такие непоправимые обстоятельства в жизни, которые надо принять. А как? Боженька, подскажи как? – и Валентина заплакала.

      – Слава Богу, – облегчённо сказала Асият, – наконецто заплакала. Слёзы душу облегчают, поплачь, Валентина Сергеевна, поплачь, милая. Пойдём к тебе в комнату, полежишь, поплачешь.

      Валентина кивнула, и Пехлеви с Асей повели Валю на второй этаж. У Вали в спальне было всё идеально чисто, впрочем, как и всегда. В шифоньере аккуратно разложены по полкам её и мужа вещи. Ася постаралась после того, как провели обыск в её комнате, всё валялось. Безупречно застелена кровать, в туалетной комнате всё сверкало. У них была своя душевая кабина и унитаз. Ванная комната была небольшая, но их собственная, дверь в неё выходила сразу из спальни. Ася умыла, переодела и уложила Валю в постель, как ребёнка. Гладила её по голове и говорила слова утешения, которые слышала от взрослых женщин в своём Дагестане. Там специальные женщиныплакальщицы профессионально плакали над усопшим, находили слова утешения, вспоминали ранее умерших родственников покойного, восхваляли его. Это была протяжная песня-плач. Вот и Ася с грехом пополам вспоминала это, пыталась перевести на русский язык и донести до безутешной матери. Как ни странно, Валентина внимательно её слушала и крепко сжимала руку Аси, словно боясь, что та уйдёт.

      – Не бойтесь, Валентина Сергеевна, я не уйду, я с вами побуду здесь. А если хотите, буду с вами спать.

      Та благодарно закивала головой. Валентина боялась одна оставаться. Весь её мир разрушился сегодня утром.

      – Гена не убивал мою дочу, – вдруг тихо, еле слышно произнесла Валя.

      – Мы в этом уверенны, – твёрдо ответила ей Ася, – Гена, конечно, звёзд с неба не хватает, как и мой муж, впрочем. Но он не убийца. Поверьте – убийцу найдут.

      – А Лилечку мою разве вернут? – и слёзы ручьём потекли по лицу безутешной матери.

      Заглянул Пехлеви:

      – Ты