Первый. Ирина Листопадова

не спал с ней! Дай мне объяснить! – сорвался Миша. – Ты говорила, что любишь меня, но при этом не веришь и даже не хочешь выслушать! Какая это тогда любовь, если ты не доверяешь любимому человеку?!

      – А это какая?! – выкрикнула я в ответ.

      Из-за ворот показался Семенов.

      – Вы потише, что ли. Соседей всех разбудите.

      – Свали нахрен, – прошипел Миша.

      – Долбанутые, – покачал Семёнов головой, но ушёл.

      – Всё, Котов, – на меня вдруг накатила усталость. – Думаю, тут больше нечего выяснять. Можешь спокойно идти к своей блондинке. Докажешь ей пару раз, что ты большой мальчик, – не удержалась я от колкости.

      – Расстаёмся? – таким будничным тоном спросил Миша, как будто речь шла не про наши отношения, а про свежесть хлеба в магазине.

      – Да. Провожать не нужно, сама дойду, – бросила я и, развернувшись, пошла по дороге. Было мучительно больно. Слёзы беззвучно текли по щекам. В груди саднило и было так холодно. Этот холод мерзкими щупальцами обхватывал моё сердце, сжимая его всё крепче.

      Шорох гравия заставил меня обернуться. Миша шёл сзади, на расстоянии трёх метров. Рубашку он так и не застегнул, просто набросив пиджак сверху.

      – Какого хрена?

      – Я обещал проводить тебя.

      – Засунь свои обещания в задницу, – грубо бросила я. Я так злилась! Злость вперемешку с обидой и непониманием перемешались во мне. Выпитое вино только усугубляло ситуацию. Часть меня всё ещё отказывалась верить, что Миша изменил, но засосы перед глазами словно напоминали, что в этом мире нет ничего невозможного.

      В таком молчании мы дошли до моего дома.

      – Может, ты всё-таки послушаешь меня? – попытался завести разговор Миша.

      – Иди уже обратно, – огрызнулась я.

      За спиной раздался звон мусорного ведра, как будто по нему от души пнули. Обернувшись, я увидела красную бабочку, лежавшую на земле и Мишу, который быстрым шагом уходил, засунув руки в карманы брюк.

      Я подошла и зачем-то подняла эту бабочку, сжав её в кулаке.

      Дома я от души нарыдалась в душе. Мама уже спала, поэтому объяснять своё состояние мне не пришлось.

      На следующий день я удалила все наши фотографии с Мишей из всех социальных сетей, а также и его самого. На вопросы подруг, что случилось, я сухо отвечала, что расстались, не говоря, из-за чего. Даже Диане, самой близкой подруге, я не смогла признаться. Это казалось таким унизительным – когда твой парень тебе изменяет. С одной стороны, мне хотелось поделиться, какой же он гад. С другой стороны, так бы я показала и себя с дурной стороны – что это за девушка такая, которой изменили? И хотя умом я понимала, что моей вины здесь нет, пересилить себя всё равно не смогла, похоронив всё внутри.

      Миша не оставлял попыток достучаться до меня. Он много раз звонил, писал. Несколько раз приходил к моему дому, а один раз даже позвонил в дверь. Мама по моей просьбе сказала, что меня нет дома. Её происходящее удивляло, но расспрашивать она не стала. Знала, что если я захочу, то поделюсь с ней сама.

      На звонки я не отвечала, сообщения удаляла, даже не читая. А после