Одна в городе. Дарья Соловей

месяца. В лучшем случае.

      Водитель выпустил последний клуб дыма, бросил окурок и занырнул к рулю. Машина тронулась, покатилась с парковки, прямо как солёная капля по моей щеке. Ну вот и всё, Даша, начинается твоя взрослая самостоятельная жизнь.

      Я шмыгнула носом и поспешила удалиться от болезненного момента – уткнулась в карту и пошла, куда показывала стрелочка. Если бы не навигатор, то я бы давно числилась в списке пропавших.

      Дорога до нового дома должна занять сорок семь минут. Долго. Дома можно было дойти от точки А до точки Б за полчаса.

      Я побежала к подоспевшему автобусу, заскочила в душный салон, протиснулась между горячими мокрыми телами и наконец разместилась на сиденье. Никто не хотел садиться рядом с чудаком, который в двадцатиградусную жару надел кожаную куртку и тёплые ботинки. Причём один ботинок, как я увидела, надет на голую ногу и не застёгнут. Лучше уж такое соседство, чем стоять всю дорогу. Я отвернулась от чудака, нырнув в чат. Новые одногруппники хотят встретиться и отпраздновать первое сентября на каруселях в парке. Им, в отличие от меня, не хватило вводной пары с утра – полтора часа слушали ректора, декана, куратора, ответственного за нас преподавателя… Только начало, а я уже устала и готова, как сидевший передо мной чёрный пёс, высунуть язык и тяжело дышать, пока не запотеют все стёкла и без того грязного автобуса. Очень хочется домой. К маме. К Босе. В свою комнату, где всё так привычно и понятно.

      В окне замелькали серые высокие здания, я затряслась на кочках, попытки прочитать план семинарских занятий провалились. Скорей бы добраться до рабочего стола и нормально подготовиться к парам.

      Вдруг мотор закряхтел, автобус повело в сторону, водитель ударил по тормозам, все стоячие пассажиры как домино повалились вперёд, я припала к женщине с собакой, на меня упал чудак, телефон выскользнул из рук и с грохотом ударился об пол.

      – Это что такое?!

      – Не дрова везёшь!

      – Опять сломался…

      Люди зашумели, посыпались маты, проклятия и ворчания. Даже пёс подал голос, залаяв по-щенячьи пискляво. Я подняла гудевшую голову, вылезла из-под грузного мужчины в кожанке, растеряно начала вглядываться под ноги с надеждой найти телефон.

      – Выходим! – надрывался водитель, пытаясь перекричать толпу, – пересаживайтесь на другой автобус!

      – А за проезд кто нам вернёт? Пушкин?

      – Выходим, выходим.

      Открылись двери, недовольный народ принялся освобождать салон. Я нашла телефон в метре от себя у стенки. Подняв его, я чуть было не взвыла разъярённым оборотнем. Нет! Нет! Нет! Только не это! На экране сплелась паутина из осколков. Разбит вдребезги. Я судорожно начала тыкать на кнопку разблокировки. Темнота. Нет! Нет! Я принялась нажимать сильнее, давила изо всех сил, палец отозвался болью, экран же молчал.

      Нет…

      – Девушка, выходим, – сказал мне водитель как папа, лишившийся терпения. Я и не заметила, как осталась одна среди пустых сидений. Сжав кулаки и сглотнув комок в горле, я спрыгнула со ступенек, увидела толпу ехавших со мной и побежала к ним.