nn23. Автор Стоит Перед Вами

летний тёплый вечер

      чего-то стало грустно мне.

      И знаете, как всё бывает,

      Когда сидишь, казалось бы, один,

      Но где-то рядом гул не замолкает,

      Что создал голос нескольких мужчин.

      Один из них вдруг отделился,

      И тоже к краю подошёл.

      И я немножечко смутился,

      Но смелости сказать нашёл.

      В молчанье тихом, вдруг спросил я:

      «Скажи, о чём твоя мечта?

      О чём мечтаешь ты так сильно? Где у судьбы твоей края?

      Ведь встал и вдруг сюда пришёл ты, я верю, точно неспроста».

      – В своей мечте могу быть твёрдым.

      Не знаю я, зачем вставал с утра.

      Я бы хотел проснуться мёртвым,

      Чтобы ушла вся суета.

      Я вдруг задумался. «Прекрасна!» —

      Мне показалась так его мечта.

      Ты лишь уснул – и вот напрасно,

      С тобой ушла вся гнилота.

      Но вдруг, подумав, я осмыслил,

      Что так грехов не избежать.

      И аргумент не перечислив,

      Решил его критиковать:

      – Дурак ты, парень, не иначе.

      Твой способ прост и однозначен.

      Ты так подвержен неудаче,

      Что меткой смерти обозначен?

      Это похоже на нытьё,

      Уж точно не на искупленье,

      Так поступаешь лишь зверьё,

      Что жизни видит лишь мученье.

      Ну, вот умрёшь ты, а что дальше?

      Весь смысл в том, что ничего,

      Ты ведь не сделал, но в параше,

      Вдруг оказался так легко.

      Ты просто нытик дохлый, друже,

      Мечтай ты лучше, чтоб судьба,

      Вдруг привела тебя к той стуже,

      Где ты убил бы слабости раба.

      Я в одиночестве своём

      Я в одиночестве своём,

      Прозяб, как зябнут истинные твари.

      Я в одиночестве своём,

      Отбился далеко от всякой стаи.

      Да, есть знакомые, друзья —

      Их в соцсетях уже вторая сотня!

      Однако по натуре одинокий я.

      Душа живёт одна сегодня.

      А был ли в общем-то я с кем-то?

      Ведь помню же картинку, как в то лето,

      Я сам отдал свою же душу в гетто,

      И помню я, как красочно одето,

      Сознание моё было задето,

      Из-за чего и наложил на веки вето.

      Запрет стоял строжайший, жёсткий.

      За нарушение всегда удар был хлёсткий.

      Мой разум стал навечно крайне плоский,

      Хотя вопрос я всё же ставил философский.

      Без чувств прожить – пустое дело для машины.

      Но вдруг услышал смрад пылающей резины,

      Когда почувствовав объятия трясины,

      Своих же чувств поток пробил мои плотины.

      Я чувствовал, дышал, но что же дальше?

      Я вспомнил те мечты, что были раньше,

      И, подготовив чувств солдат строжайше,

      Потребовал у Хлада гордо о реванше!

      А он смеялся мне в лицо!

      Он спрашивал, какой я человек,

      Что, прочитав от Сердца письмецо,

      На Разум