Призрак мятежного Ориона. Ольга Шельпякова

получить ТРПЛ – «Тактическое руководство подводных лодок ВМФ СССР». Но это делал, ни настолько скрытно, что Виктору, сдерживая смех, пришлось вмешаться:

      – Лейтенант, если хочешь помешать отдыху старшего помощника, то это безнравственно, небезопасно и бесполезно. Забудь о ТРПЛе. Вторая мировая давно закончилась. У каждого натовского командира корабля эта книжечка, конечно же, имеется. Постарайся пораскинуть мозгами. Возьми планшет и смоделируй в динамике возможные варианты области взаимного положения нас и цели. Точка рандеву в центре. Как эффективнее действовать в разных случайных ситуациях. Попытайся поставить себя на место «противника». И задайся дальностями взаимного обнаружения. Вот здесь можешь проверить подготовленность своего провокатора Злобина.

      Капитан прервал действия Панова и, направив на путь истинный, грозно пошутил:

      – Пока не доложишь, на берег не сойдёшь.

      – А куда денешься с подводной лодки. Неуставняк, – со вздохом ответил Сотур, глядя на пузырёк в трубке дифферентометра.

      Вахтенный механик Балкунов опустил голову и вздрагивал от бесшумного смеха.

      – Товарищ командир, я могу поучаствовать? – раздался голос из штурманской рубки.

      – Конечно. Но только порознь. Не забудьте про вероятности, гвардейцы… белые, – произнёс Самарин с иронией, и закрыл глаза.

      Глава 14

      Самарин попытался вспомнить на какой мысли его прервали…И не вспомнив, задумался о том, что сегодня в Куйбышеве, мама с утра приоденется по-праздничному, накрасится и будет хвастаться своим сыном-героем.

      «Необходимо найти возможность в августе-сентябре, хоть на недельку, махнуть к ней. Вот она-то у меня настоящий герой, – потеплел душой командир, – Её судьба била голодом в Поволжье, войной и разрухой. Молодой девчонкой сбрасывала германские бомбы-зажигалки с крыш, когда Правительство эвакуировалось в Куйбышев. Потом на Сталинградском фронте, с левого берега Волги, вторым номером с американского «Эрликона» мочила «юнкерсы» и «мессеры» Люфтваффе. Медсестрой познала бомбёжки на госпитальном поезде от Минска до Куйбышева.

      …После войны ефрейтор стала кочегаром. Как-то она, крепкая женщина, всплакнула и высказалась, что я не представляю, как тяжело быть моей матерью. Вместе мы были редко с раннего детства. А как уехал на Дальний Восток и поступил в училище – совсем пропал. Я ленюсь писать, а письма жены она не воспринимает.

      «Как услышу какую-нибудь беду на подводных лодках, бегу на переговорный пункт разговор заказывать. Тебя вечно дома нет. Всё Людка на разговоры приходит. А что мне она? Тебя слышать хочу. Как не приеду к вам – тебя опять не вижу» – пожаловалась сквозь слёзы.

      Людкой она называла жену по деревенской привычке. В Тростянке все Вальки, Маньки, Петьки, Ваньки…

      Я всегда для неё был Витькой, а чаще Самарин. С женой о матери разговаривать трудно, мол, у тебя своя семья. У них взаимная неприязнь. Я не умею делать подарки, поэтому втайне отправлял ей деньги или совал в карман при встрече. А она их копила