«И чо?». Сборник рецензий на бизнес-книги и литературу по саморазвитию. Алексей Новиков

не так давно я обнаружил, что сам живу среди людей пролетарского мировоззрения. После того, как я уволился с одной из работ, меня начали с неподдельным сочувствием спрашивать о том, где я теперь буду работать. Интересно, что людей не очень волновало, почему я принял такое решение и как я себя после него чувствую. Вопрос был в идентификации. В том, как ко мне относиться.

      Вопрос «кто ты?» в устах пролетария звучит как «кем ты работаешь?».

      Работа важна для пролетария. Если ты не работаешь – с тобой не стоит иметь дел. Если ты не уходишь на работу к 9 и не возвращаешься в 18 – то ты очень подозрителен. На работе, естественно, ты должен устать так что Бутусов тоже пел о пролетариях. Те, кто не устаёт – не работали. Иного способа определить значимость вклада у пролетариата нет.

      Раз уж пролетариат определяет себя через труд, то тут же появляется словосочетание «уважаемая профессия». Посредством более или менее «уважаемых профессий» одни пролетарии объясняют другим пролетариям простые оруэлловские истины.

      Отсюда следует и обратное: если профессия активно обсуждается как «неуважаемая» – то обсуждает её представитель пролетариата.

      Всерьёз желающий отправить на завод фотографов и музыкантов (потому что у них неуважаемая профессия) прямо кричит нам о своём положении в классовой системе.

      Ну и, естественно, пролетарий предполагает, что работа – не просто то, чем человек занимается часть своего времени за деньги. По его мнению, работа должна быть связана ещё и с особыми моральными требованиями к работающему. «Как учительница может фотографироваться в купальнике?!» – это как раз пролетарское возмущение. Раз для пролетария работа сверхценна, то он полагает, что она сверхценна и для остальных. И искренне изумляется, если это оказывается не так.

      Пролетариат неоднороден. Для нижнего слоя рабочего класса характерна неуверенность в перспективах. Это, например, те, кто работает сезонно. Высший слой пролетариата – «синие воротнички» и, при небольшой доле воображения, сотрудники офисов – уже почти средний класс как минимум в отношении потребления культурного продукта.

      Пролетарии отличаются от непролетариев и внешне. Не лицом, конечно. Фассел пишет примерно о том же, о чём Пелевин в «Empire V». В отечественной книге речь шла о том, что одежда аристократа должна была показывать неучастие хозяина в ручном труде. Она была подчёркнуто нефункциональной. И дальше там есть замечательный вывод, что офисная униформа сейчас вполне пролетарская, и принадлежность к высшему классу более не демонстрирует. Костюм с галстуком указывает лишь на то, что его носитель вынужден заниматься монотонным мозговым трудом.

      Униформа – первый признак пролетария. Да, даже если она от Brioni.

      Другой признак пролетарской одежды – синтетические материалы. Одежду из синтетики нельзя выдать за старомодную, и потому она не может быть принадлежностью аристократии. Вряд ли можно сказать «эти капроновые колготки носила ещё моя бабушка