Мир искусства Надежды Добычиной. Ольга Муромцева

Фишман Петру Добычину с отметкой тюремной цензуры. 1903

      Отдел рукописей РГБ

      Про ее жизнь в Петербурге в 1903 году нам известно крайне мало. По всей видимости, получив свидетельство о сдаче экзаменов, Надя начала посещать лекции и довольно быстро втянулась в сообщество молодых, радикально настроенных «лесгафтовок», с которыми поддерживала дружеские отношения в последующие годы. Петр Добычин в этот период также находился в столице и, вероятно, принимал участие в деятельности революционных организаций. В апреле разразилась катастрофа: Надя и ее жених были арестованы по обвинению в пропаганде среди кронштадтских моряков и помещены в Дом предварительного заключения. Скорее всего, Надя сама не понимала, что тогда произошло. В письме Добычину в тюрьму она писала, что его няне в Орле новость сообщили, но он должен сам ей все объяснить, «ибо я ровно, кроме того, что ты сидишь – ничего ей сообщить не могу». Она не возражала против политической активности Петра, а он, единожды попав под надзор, уже находился в поле зрения петербургских жандармов. Что же касается ее собственной вовлеченности в общественно-политическую борьбу: одним из косвенных свидетельств этого являются несколько писем от соучениц Нади по курсам Лесгафта, в которых те выражают сочувствие ее положению и упоминают ее подруг по несчастью, также арестованных в это время. Надя провела в заключении 18 дней. Сидевшая вместе с ней девушка в записке к уже «выпорхнувшей» на волю Наде писала, что та оставила о себе «добрую память» и тюремная фельдшерица очень тепло отзывалась о ней, правда, ругая за курение (эта дурная привычка сохранилась у Добычиной до конца жизни). Несмотря на сложные отношения в семье, Фрейде Гейла Фишман поспешила из Орла на помощь болезненной и физически слабой дочери, у которой в тюрьме резко обострилось заболевание легких. При содействии Орловского землячества Гинду-Неку удалось освободить, но она отказывалась ехать домой, пока ее жених находился в заключении, и собирала ему передачки с чаем, конфетами, шоколадом, зубным порошком и другими вещами. В начале лета 1903 года Надя все-таки отправилась через Орел в Киев, где о ней должен был позаботиться брат Петра Вадим, вероятно ощущавший свою долю ответственности за девушку. Предварительно она получила разрешение на пребывание на станции Боярки Киевской губернии. Летние месяцы, проведенные на даче под Киевом, помогли Наде немного восстановить силы, хотя о полном выздоровлении речи пока не шло:

      «Была у доктора, прибавилось за все время, т. е. за 27 дней, 9 1/2 ф., прибавка очень значительная, но на легкие влияния не оказала и необходимо ехать в Крым, ну, конечно, это неосуществимо, а потому приходится пожалеть о том, что раньше так мало внимания обращалось на мое здоровье. Так как врач очень серьезно говорил о моих легких и сердце, то я написала об этом родственникам. Вообще мое положение не из завидных. Приближается осень… хочется, безумно хочется хоть теперь пожить вовсю. Скоро нужно будет подумать о переезде отсюда,