У лжи есть имя. Лиан Уайт

рассматривая издалека очертания её тонкой фигуры, скрытые под прозрачной тканью. На лице девушки красуется маска в нежно-розовом оттенке, выглядящая так же прекрасно, как и сама балерина. Грациозность и нежность в её движениях притягивают всё моё внимание к ней. И, возможно, вернувшись сегодня домой, я бы вспоминала эту картинку как самое прекрасное, что я видела на этом вечере, если бы я не подошла ещё ближе и не опустила бы свои глаза ниже её острого подбородка, где обнаружила грубую цепь на её хрупкой шее, крепко обвивающую её в своё кольцо. Кажется, что на внутренней стороне цепи расположены шипы, царапающие шею балерины, разрывающие нежную кожу на мелкие порезы. Каждый её шаг по сцене отдаёт ноющей болью у меня в груди. Смотря на неё, я чувствую, как горло начинает саднить, а тело покрывается отвратительным ознобом.

      Проглотив густой ком скопившейся неприязни, я опускаю голову ниже, замечая, что весь настил сцены усыпан острыми лезвиями в форме лабиринта. Мне становится по-настоящему не по себе. Пуанты балерины искусно лавируют между ножами, и остановившись, девушка медленно вращается по кругу в пируэте, почти касаясь лезвий. Движения балерины настолько лёгкие, словно она не знает, что под её ногами лежит нечто опасное. Но я вижу, как пальцы её рук дрожат, а мышцы натянуты как струна, будто леска, которая вот-вот оборвётся.

      – Интересно… – тихий голос Дженны резко вырывает меня из поглощающего гипнотического транса и возвращает в ужасающую реальность. – Ей заплатят компенсацию, если она всё же порежет себе ногу или задушится от этой устрашающей цепи? – без тени тревоги рассуждает подруга, смотря вместе со мной на танцующую балерину.

      – Дженн, я не понимаю… – прочищая горло, шепчу я. – Это ведь совсем ненормально… – оторвав взгляд от этого безумного зрелища, отворачиваю голову от Дженн, чтобы прийти в себя.

      – Скорее всего, это чья-то дорогая фантазия, Эва, – высказывает свои предположения Дженн так, словно мы обсуждаем что-то обыденное, само собой разумеющееся. – Вряд ли девушки делают это принудительно. – Обернувшись, подруга проходит взглядом по залу и ухмыляется. – Вот они. Те, что готовы платить за это.

      Проследив за её взглядом, упираюсь глазами в бархатный диван в виде полукруга, на котором сидят двое мужчин в мантиях и словно заворожённые наблюдают за балериной.

      – Думаю, это всего лишь прелюдия. Позже они захотят на неё не только смотреть, но и…

      – О, достаточно, Дженна! – срываюсь я, не узнав своего хриплого голоса. – Если всё так, то находиться здесь я не желаю, а это место стоит проверить на профпригодность, – отрицательно мотнув головой, заключаю я. – Это полное нарушение прав человека.

      Молча выслушав меня, Джен медленно делает глоток вина, и её губы расплываются в мягкой улыбке.

      – Можешь спросить балерину, насколько ей самой не нравится всë это, – пожав плечами, отвечает подруга, а затем тяжело вздыхает. – Эва, люди сюда и приходят, чтобы воплощать любые фантазии. Никому из всех