История эмоций. Ян Плампер

Про человека эмоционального, легко расстраивающегося, подверженного перепадам настроения, говорят, что он смеется без причины, плачет без причины, гневается и задирается без причины. При этом выражение «сильно злиться без причины» не подразумевает вспыльчивости – на нее указывает выражение «быстро злиться»; не подразумевает оно и несоразмерности реакции на легитимный стимул. Оно буквально означает злиться без причины, или свободно – это эмоциональное состояние без какого бы то ни было видимого стимула345.

      И вообще, подчеркивала исследовательница, «самоанцы предпочитают золотую середину, умеренную дозу чувства»346. Более открыто, чем прочие антропологи, Мид, описывая другие культуры, тем самым всегда еще и предлагала американскому обществу взглянуть на само себя. Например, она указывала на то, что за «специализацию любви», характерную для американской нуклеарной семьи, приходится платить высокую цену, потому что «в более крупном семейном сообществе, в котором есть несколько взрослых мужчин и женщин, ребенок, как представляется, застрахован от возникновения таких уродующих установок, которые получили название „эдипова комплекса“, „комплекса Электры“ и так далее»347. Впоследствии многие антропологи пошли по стопам Мид – и это стало одной из причин, по которым такое множество работ по антропологии эмоций основано на материале, собранном в культурах южных морей, а не, например, в Африке, Южной Америке или среди североамериканских индейцев. В разработке концепций такого специалиста по психологии эмоций, как Пол Экман, о котором будет идти речь в третьей главе, исследования Мид тоже сыграли важную роль.

      Начиная с 1960‐х годов в американской антропологии возникло новое, герменевтическое течение, связанное с именами Хилдред Гирц (*1929) и Клиффорда Гирца (1926–2006). В нашем распоряжении есть всего несколько фраз из наследия Клиффорда Гирца, посвященных эмоциям, как, например: «Культурными артефактами в человеке являются не только идеи, но и эмоции». Или: «Чтобы принимать решения, мы должны знать, что мы чувствуем по поводу тех или иных вещей, а для того чтобы знать, что мы чувствуем по их поводу, нам нужны публичные образы чувствования, которые нам могут дать только ритуал, миф и искусство»348. Хотя – особенно при описании ритуализованного характера выражения чувств – очень часто апеллируют к Клиффорду Гирцу349, более активно занималась эмоциями Хилдред, его первая жена. В 1950‐е годы она предполагала, что эмоции культурно универсальны и заложены в каждом человеке, однако в ходе социализации детей, протекающей по-разному в разных культурах, чувства подвергаются различным влияниям и формирующим воздействиям: одни в тех или иных культурах особенно культивируются, другие – скорее подавляются. Некоторые чрезмерно обобщающие утверждения Хилдред Гирц о «яванцах» (the Javanese) выглядят старомодными генерализациями даже на фоне того, что было принято в этнографических работах 1970‐х годов. Так, например, она утверждает, что «они не любят никакого

345

Mead M. Coming of Age in Samoa: A Psychological Study of Primitive Youth for Western Civilisation. N. Y., 1928. P. 127.

346

Ibid. P. 128.

347

Ibid. P. 212–213.

348

Geertz C. Chapter 3: The Growth of Culture and the Evolution of Mind // The Interpretation of Cultures. N. Y., 1973. P. 81, 82 [рус. изд. Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004. С. 81, 82]; впервые опубликовано в Scher J. M. Theories of the Mind. N. Y., 1962. P. 713–740.

349

Гирц оказал влияние, в частности, на Брюса Капферера, которого можно назвать «постдюркгеймианским гирцианцем»: «Сингальские лечебные ритуалы дают и образец реальности, как ее понимает пациент, и образец того, как реальность следует воспринимать. Организация символов и символического действия в ритуальной форме дает „социальной и психологической реальности объективную концептуальную форму, как подгоняя себя под ее форму, так и подгоняя ее форму под себя“»; Kapferer B. Emotion and Feeling in Sinhalese Healing Rites. P. 156; выделено в оригинале. Эдвард Шиффелин завершает свою книгу о калули (Папуа – Новая Гвинея) следующим пассажем: «Таким образом, эмоции у калули, каким бы приватным ни было их переживание (хотя калули стараются делать гнев, стыд и горе как можно более публичными), характеризуются локализацией в социуме и имеют социальную цель. В этом отношении они локализуются не только внутри индивида, но и в социальной ситуации и в интеракции, которые на самом деле с помощью эмоций и конструируются. Один из важных выводов представленного здесь анализа заключается в том, что антропологи, интересующиеся темой аффекта и культуры, имеют полное право смотреть не только внутрь индивида, изучать процессы социального взаимодействия, ища в них не только источники чувств, но в значительной мере и формы, и значение эмоций. Гирц […] как-то заметил, что не обязательно анализировать приватную сферу индивида, чтобы понять важные культурные символы и верования: их значение можно узнать и на рыночной площади. То же самое в большой мере относится и к человеческим чувствам. Во-первых, значение и важность чувств для индивида во многом определяются теми смыслами, которые разделяют все члены социума, а во-вторых, чувства отчасти представляют собой социальную конструкцию той ситуации, в которую индивиды вовлечены». Schieffelin E. L. Anger, Grief, and Shame: Toward a Kaluli Ethnopsychology // White G. M., Kirkpatrick J. (Ed.) Person, Self, and Experience: Exploring Pacific Ethnopsychologies. Berkeley; Los Angeles, 1985. P. 168–182, здесь p. 180.