Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны. Елена Зубкова

комнате, были забиты деревянными досками и поэтому не разбились под непрерывным огнем, как многие другие. Значит, комната была разгромлена, вероятнее всего, вскоре после захвата Царского Села немецкими войсками. Говоря о «новых утратах вследствие актов вандализма, краж…», Пёнсген недвусмысленно дал понять, что там происходило.

      После войны часто ставился вопрос: почему Янтарную комнату не эвакуировали? По воспоминаниям Лемус, в первые недели войны возможность захвата дворца немцами даже не рассматривалась, поэтому в первую очередь принимались противопожарные меры: потолки большого зала и церкви покрыли слоем суперфосфата, ковры уложили на паркет лицевой стороной вниз и засыпали песком, повсюду расставили ведра с водой и емкости с песком. Когда обстрел усилился, успели забить досками половину окон дворца. Янтарные панели в защитных целях заклеили шелковой бумагой316. Кучумов же в своей книге, написанной много лет спустя, подчеркивает, что эвакуация планировалась, но при попытках снять панели янтарь начинал отваливаться от деревянной основы. Тогда, во избежание слишком большого ущерба, музейные работники вместе с представителями Ленинградского городского совета приняли решение оставить Янтарную комнату на месте. Для защиты панели покрыли марлей и ватными чехлами, а окна заколотили досками в два слоя317. Обо всем этом не говорится в воспоминаниях Кучумова, опубликованных ранее, что и не удивительно, ведь он покинул Пушкин всего через несколько дней после нападения немцев, с первой партией эвакуированных экспонатов. Следовательно, в более поздней публикации он сообщал сведения из вторых рук и, предположительно, с намерением оправдать себя, потому что его, отвечавшего за эвакуацию, могли обвинить в утрате Янтарной комнаты.

      В журнале боевых действий 50‐го армейского корпуса есть запись от 1 октября о том, что Пёнсген и Сольмс были уполномочены командующим 18‐й армией генералом фон Кюхлером «осуществлять в подчиненном ему районе изъятие и сохранение предметов искусства»318. О конкретных обстоятельствах, о ходе операции и сотрудничестве между двумя искусствоведами ничего не известно. Пёнсген нигде в своем отчете Сольмса не упоминает; а Сольмс в послевоенных показаниях высказался туманно в том смысле, что, по его воспоминаниям, Пёнсген в демонтаже Янтарной комнаты не участвовал319. Поскольку они встречались во время войны, когда были «офицерами-сборщиками» и подчинялись начальнику армейских музеев320, то после войны они, безусловно, ясно сознавали, что оба считаются соучастниками хищения произведений искусства, осуществлявшегося нацистами на территории Советского Союза; поэтому они избегали обвинять друг друга.

      4 октября в журнале боевых действий 18‐й армии записано, что Сольмс получил рабочий отряд с задачей «очистить Детскосельский дворец»321. Демонтаж Янтарной комнаты и вывоз ценных картин и мебели в Красногвардейск состоялись, согласно журналу

316

Лемус В. В. Эвакуация музейных ценностей… С. 236.

317

Воронов М. Г., Кучумов А. М. Янтарная комната. С. 161.

318

BArch – Militärarchiv. RH 24-50. Bd. 163. Bl. 8.

319

Staatsarchiv Nürnberg, KV-Prozesse, Fall 12, v. Küchler, Dokument Nr. 62, Eidesstattliche Erklärung von Erbgraf zu Solms-Laubach vom 06.04.1948.

320

Оба они фигурируют, например, в списке участников совещания у начальника армейских музеев (22–24 февраля 1944 года) в Вене. См.: NARA. M1946. Roll 0132.

321

BArch – Militärarchiv. RH 20-18/1204. Без нумерации листов. Работы по демонтажу были поручены 3‐й роте 553‐го интендантского батальона. Это следует из письма Роде майору квартирмейстерской службы 18‐й армии И. Г. Пичману, в котором он просил Сольмса переслать две забытые двери из Янтарной комнаты. См.: BArch – Militärarchiv. RH 20-18/1289. Bl. 1087.