Без права на любовь. Эрин Хэй

новенькое. – Неужели так бывает? В общем, найди мне всю информацию про Еву: предпочтения в еде, одежде, развлечениях. Всё, что может быть нам полезно.

      – Будет сделано! – усмехнулся брат.

      Шампанское было допито, я отнесла бокалы на кухню и выкинула пустую бутылку в урну. В этот момент в дверь легонько постучали. Быстро глянув в глазок, я открыла замок.

      – Добрый вечер, баб Маш, – поздоровалась я с соседкой, жившей на нашем этаже в квартире напротив.

      – Ой, как хорошо, что ты вернулась, – запричитала старушка. – А я думаю, дома Мариночка или нет.

      – Дома-дома, – улыбнулась я. – Утром из командировки прилетела.

      – Я, почему пришла, – баба Маша неловко потупилась, протягивая мне деньги. – Хлеба у меня нет, а соцработник только завтра придёт. Не могла бы ты сходить? Я бы и сама, но артрит замучил. Как же тяжело в моём возрасте без лифта.

      – Почему нет, схожу, – согласилась я. – Что-нибудь ещё?

      – Посмотри ещё конфет каких-нибудь, самых дешёвых, если нетрудно.

      – Нетрудно, баб Маш!

      Старушка отправилась к себе, а я засобиралась в магазин. Дети у этой женщины выросли и разъехались кто куда, внуки тоже не частили с визитами. По сути, она со своей болезнью была предоставлена сама себе. Она знала меня с детства. Именно она помогла похоронить нам маму, когда все родственники отвернулись. Пусть не деньгами, у неё самой с ними было негусто, но, по крайней мере, подсказала, куда обратиться. Баба Маша радовалась, когда мы снова начали жить в квартире родителей. Она же ругала меня за аборт, а потом утешала. Как она была счастлива, когда я завязала с работой танцовщицы в ночном клубе, ведь я сказала ей, что устроилась в офис помощницей руководителя и все свои отлучки списывала на командировки. Наверно, это единственный человек, чьего осуждения я не вынесу.

      Купив в магазине хлеб и самые лучшие конфеты, за которые рассчиталась собственной банковской карточкой, я направилась домой. Пенсия у старушки небольшая, такие сладости она себе позволить не может. Будет ругаться со мной – а я скажу, что акция была. Это всегда прокатывало. Я бы ей ещё чего-нибудь взяла, но она не примет.

      По пути я попыталась сама найти что-нибудь про жену Старкова, и поняла, почему Пашка предпочёл умолчать. Ева покончила собой после длительного лечения в психиатрической клинике, а за год до этого у них умер сын. В душе шевельнулось что-то похожее на сочувствие: ни Ева, ни мальчик не заслужили подобной участи. И наверно отцу было очень тяжело потерять ребёнка и жену, судя по тому, что они были близки. Упрямо тряхнув головой, я выбросила все жалостливые мысли. Всем было плевать на меня. Этот Владислав Старков такой же нечестный на руку бизнесмен, как и все, встреченные до него. Я никого не жалела раньше, и его не буду.

      Глава 4

      Перелёт в Красноярск занял почти шесть часов, но если учесть время, затраченное на дорогу из дома до аэропорта и от аэропорта до отеля, то можно сказать, что в пути мы провели весь день. Пашка тоже полетел со мной, но остановился в гостинице на окраине города, в то время