Ремонт. Тест на выживание. Снежана Саидар

тоже была шалашного типа. Перспектива жить в ней более двух месяцев с двумя детьми, трясясь над непостоянством качающегося унитаза и над другими дряхлыми (не)удобствами, вызывала во мне дикий животный ужас. Да и эти прелести имели временной лимит. В сентябре хозяева начнут искать покупателей.

      Другие варианты съемного жилья мы финансово вообще никак не тянули – за дряхлость избушки и цена была справедливо снижена.

      Ремонт встал. Денег нет. Перспектив нет. Есть долги и больные дети.

      Так, дорогая семья! На этой неделе мяса есть не будем. Ибо мамочке требуется тройной ударный комплекс афобазола. Это важнее. Если мама ёкнется, всем звезда!

      Глава 3. Тихий омут опасен, но не вечен. Выход из застоя.

      Финансовый апокалипсис семейного масштаба затянулся на полгода, заунывно тренькая по струнам нашей нервной системы. Любимый дом простаивал в руинах. Братья-строители переключились на другой объект, мы были не в состоянии платить ни рабочим, ни ипотеку, ни коммуналку, ничего. Как грибы после дождя, начали маячить коллекторы. Я не отвечала на звонки с незнакомых номеров (в то время спамеров еще не размножали, а зловредным вотсапом не пользовались, ибо эра андроидов только зарождалась). Я была сплошной оголенный нерв с просыпающейся паранойей….

      Ан нет. Это была не паранойя. Это была объективная реакция на жизненный армагедец.

      Раз в три дня я ходила проведать родную хату. Проветрить и полить цветы, одиноко благоухающие среди разрухи. Там меня и отловили кредиторы, когда выходила из квартиры. И устроили допрос с пристрастием и легким руконаложением.

      Пришлось в срочном порядке искать глубоко внутри себя хоть какой-то зародыш актерского мастерства и изображать колхозную придурковатость и искренний тупняк. Со слезами, соплями, клясться тапками и любимым кружевным бельем, что уже почти нашли денежки и завтра все оплатим. Только выпустите, блин, у меня недержание.

      С тех пор, вне стен съемной халупы, я передвигалась исключительно короткими перебежками, вздрагивая от любого резкого звука или наоборот, слишком тихого, крадущегося.

      Супруг изо всех сил добывал мамонта, как мог. Он давно отвык от того варианта, когда работаешь много, а получаешь болт целых, ноль десятых. И у него была своя фрустрация на эту тему. И до кучи ко всем прелестям жизни, на фоне стресса милый еще подсел на горькую. А я посчитала: стакан водки каждый вечер выходит дороже афобазола. Так что, не одна я виновата в том, что семья не доедала мяса и других витаминов.

      Мое неизменное – я в тебя верю; мы с тобой; помогу, чем смогу; мы много уже пережили и это переживем – натыкалось на столь же неизменный злой сарказм и иронию. Я страдала молча.

      Помочь супругу добычей денег не могла. Переезд из одного старья в еще большее старье здоровья детям не улучшил. Вакансий на один бесконечный больничный никто не предлагал. А глобальные недосып, усталость и стресс уже большими буквами пропечатали мне прямо на лбу яркую надпись «невменькó». Я страдала молча, но