Хрущёба № 17. Галина Шестакова

оно надо? Он только что трубы без документов для кооператива закупил по бросовой цене для бойлера лет на пятьдесять вперёд, знакомый украл с завода. Сталина Ильинична похвалила Петра Никодимыча за труды и за отзывчивость к чужому горю. Всё же ясно, что когда у соседа радость, у тебя горе.

      – Не бзди, Ильинична, – строго сказал Пётр Никодимыч,  – сигнал принят.

      Пока Сталина Ильинична размышляла над интересным фразеологическим оборотом, не замеченным ранее в словесных конструкциях Петра Никодимыча, человека из рабочих, но воспитанного, он, воспользовавшись паузой, захлопнул у неё перед носом дверь.

      «С Краюшкиной надо переговорить. Чтото она совсем страх потеряла». Пётр Никодимыч прислушался и, удостоверившись, что Сталина Ильинична поднялась на свой второй этаж и захлопнула дверь, тихо вышел из квартиры. Дверь закрывать не стал, только притворил, зная, что Сталина наверняка стоит у своей приоткрытой двери и подслушивает. Вышел из подъезда и странным образом двинулся к соседнему подъезду, где жила Краюшкина. Он оглянулся на окна родного подъезда и не стал идти по асфальту, а, пригибаясь, полез через кусты под окнами. Пётр Никодимыч слишком хорошо знал человеческую природу таких, как Сталина: наверняка уже мечется между подслушиваем у двери и подглядыванием с балкона.

      Он старался производить как можно меньше шума, но запнулся и повалился, треща ветками, в куст жасмина.

      – Петя! – из окна первого этажа по пояс выглянула Алевтина Михайловна.

      Как водится, она была в дезабилье. А точнее, вовсе без оного. Пётр Никодимыч зажмурился. Не хватало ещё, чтобы жена увидела его под окнами Алевтины, пялящегося на свисающие на подоконник мясистые, дебелые груди соседки.

      – Ты всё обещал мне лампочку поменять! – игриво продолжила Алевтина Михайловна. – И никак не зайдёшь! Ты председатель или кто? Должон удовлетворять нужны населения! – сурово закончила она, имея в виду совсем другие нужды, которые обязан удовлетворять председатель кооператива.

      – Я и удовлетворяю! – Пётр Никодимыч встал на колени и старательно пощупал отмостки дома. Прятаться больше смысла не было – с балкона свесилась Сталина Ильинична. – Видишь, к зиме готовлюсь, проверяю герметичность здания, чтобы вешние воды в подвал не просочились.

      – Я тебе говорила! – подключилась к разговору Сталина Ильинична. – Надо бетонировать!

      Она перегнулась через перила, чтобы удостовериться, что Алевтина опять совращает чужого мужа.

      – Алька! Титьки убери с подоконника, дети во дворе гуляют! – строго приказала Сталина.

      – Отстань, – огрызнулась Алевтина Михайловна и спряталась.

      Пётр Никодимыч ещё поползал на четвереньках вдоль дома, прощупывая для убедительности отмостки под суровым взглядом Сталины Ильиничны. Потом, насвистывая, зашёл в соседний подъезд, всем видом показывая, что он идёт по делу в бойлерную. На самом деле он не стал спускаться в бойлерную, а постучал к Краюшкиной.

      Дверь