Афган, любовь и все остальное. Виктор Бондарчук

себя самого. Так что я пойду по этой жизни так как хочу, как умею, как смогу. И это мой путь, и больше ни чей. Патриотизм, священный долг, мама – родина и прочее, для меня сейчас только слова и не больше. Я далек как от этих слов, так и от людей, для которых они являются бизнесом, коммерцией, повседневной работой. От всяких там замполитов, парторгов и комсоргов. У меня на сегодня свое виденье жизни. До которого я дошел сам и только сам. Без всяких подсказок. Если я вырвался из афганского ада живым и здоровым, то постараюсь выйти из рядов людишек – среднечков. Положу на это весь свой ум, все свои силы, все уменье. Я не буду прозябать на обочине жизни, рассказывая о своем героическом прошлом в зачуханных пивбарах, грязным и пьяным слушателям. Этого никогда не будет. Но и свою форму на помойку не выброшу. Она будет висеть в шкафу. Будет постоянно подсказывать мне, что не все в этой жизни так легко и просто. А в самые трудные жизненные моменты напомнит, что было гораздо хуже и намного страшнее.

      Полет продолжается. Впереди граница. Если сказать что волнуюсь, это ничего не сказать. Ведь это и рубеж в моей жизни. Пройдет все хорошо, значит и у меня все в будущем будет отлично. А вполне возможно, что споткнусь сейчас так, что никогда не смогу больше подняться. Все решится через несколько часов. Рядом со мной пять старших штабных офицеров, багажом которых завалено все свободное пространство МИ – 8. И это всего на пятерых. И в котором наверняка есть такое, что не предназначено для глаз как пограничников, а тем более контрразведчиков.

      Когда сделали посадку в Кабуле, то два подполковника и три майора лично перегружали вещи в транспортный АН, не доверяя никому. Что подтверждало, не все у них с грузом чисто. А когда грузовик подвез партию кожаных чемоданов, я успокоился и уже был уверен, ни каких досмотров не будет. Я проскачу за компанию. Скорее всего военный борт гонят только из-за этого барахла. А эти офицеры сопровождают, чтобы в пути ни каких накладок не случилось. А я подсажен к ним в виде поощрения к награде, которую мне должны вручить в столице. Все прекрасно знают, что из Афгана пустыми не возвращаются. Вот и гонят простых дембелей через Ташкент, через свирепую узбекскую таможню, которая выворачивает их наизнанку. Я был готов распрощаться со своими кинжалами, долларами и видиком. И только ради одного того, что запрятано в моем левом сапоге. А тут на тебе, поощрение на бездосмотровую доставку в Союз. Судьба видно мне благоволит. Офицеры знают об этой моей привилегии, потому и не напрягают с погрузкой своих вещей.

      Наконец чемоданы и тюки перегружены. И очень долго тянется время полета до Ташкента. Ты пассажир, от тебя ничего не зависит. И случись смертельный «Стрингер» с ближайшей горы, проплывающей совсем рядом, тебя ни что не спасет. Самолет постоянно маневрирует, видно облетая самые опасные скалы. Под нами чужая и враждебная земля, на которую мы заперлись неизвестно