Мать демонов. Всеволод Алферов

Я служил трем царям и дважды оставался в дураках. Теперь я кое-чему научился.

      Он замолчал на мгновение и заговорил вновь – сладко, почти слащаво:

      – Но, я думаю, это нынешнее положение сбивает тебя с толку. Трудно мыслить здраво, когда лежишь привязанный к скамье. Когда я уйду, слуга проводит тебя в гостевые комнаты. Приведи себя в порядок, и тогда поговорим. Я дам тебе три звона.

      Верховный встал, заслонив свет, его худые рук нервно подергивались, будто не находя себе места.

      – Я повторяю, я ищу помощи, а не покаяния.

      Зашаркали шаги, зашуршала одежда – Раммак ушел. Каи остался в полной темноте.

      Гонг в храме Атамы бил гулко и мерно. Три звона… как прикажете отмерять время, если гонг все звонит, и звонит? Резкий медный голос раздражал Каи, он проникал даже во внутренние комнаты. С тех пор, как жрец покинул подвал, гул преследовал его повсюду.

      Сперва Каи гадал, кто удостоился чести, но вскоре сообразил: это не похоронный бой. То был набат, который столица не слышала несколько столетий.

      Из окон Каи ничего не разглядел. На то и Район Садов, что за окном встают дворцы и ряды кипарисов. Вдоль канала, что отделял их от города, суетились белые фигурки солдат. На все вопросы слуги отвечали молчанием.

      Казалось, время остановилось. Гонг все звенел, разлив над крышами тревожную жалобу, и тени в комнате застыли. Видно, у Раммака нашлись солнечные или водяные часы – потому что в конце концов двери отворились, и на пороге возник слуга.

      Верховный ждал Каи во внутреннем дворике. Из подвешенных на медных цепях корзин свесились веревки ползучих растений, шепот фонтана сливался с голосом гонга и защищал от любопытных ушей.

      – Присоединяйся! – Раммак протянул кубок из красного стекла. – Выпей. Тебе станет лучше.

      – Что это?

      Охряное стекло преломляло цвета, но, похоже, напиток был коричневым и густым, как кисель.

      – Вытяжка из корней хебе́ни. Она очистит сознание и принесет спокойствие.

      «Если бы он хотел убить меня… он мог это сделать сотню раз». Жрец поднес чашу к губам, и Раммак рассмеялся, потешаясь над его нерешительностью.

      – Ты дважды спрашивал, чего я хочу, Серис, – наконец заговорил верховный. – Не стану больше тебя томить. Садись, садись…

      Ему доставляло удовольствие разыгрывать радушного хозяина.

      – Но позволь сперва объяснить, как обстоят дела за каналом. Иль-Аммар мертв, – веско произнес верховный. – Не стану скрывать, это моих рук дело. Но в этом можно найти и светлую сторону: взойди он на престол, нас ждали бы охота на тени, всеобщий страх и волнения на улицах.

      – Кажется, мы все это получили, – хмыкнул Каи. Раммак, как ни в чем не бывало, продолжил:

      – Те жрецы, что поддерживали тебя, тоже частью мертвы. Некоторые не добрались до храмов. Видят боги, Серис!.. Бунт вовсе не моя затея, хоть и не стану кривить душой, я готовил нечто подобное. Но то, что творится сейчас, на руку только беднякам. Эти волнения… –