Сутки по командирским часам. Тамара Шаркова

была только с Кутиком. От матери, когда Надежда оставила его трехлетним, он отвык сразу. Не очень-то был к ней привязан. Няню чаще вспоминал. А отца, все звал. По телевизору, если видел кого-то в морской форме, считай, пропала ночь. Зине не давался, хотя днем слушался ее охотно. С Вовкой любовь тоже была исключительно дневной. А вот засыпал только на руках у Михаила.

      Но когда через три года Антон приехал повидаться с сыном перед поступлением его в школу, Тимку как будто подменили.

      Как только появлялся Антон, парень глаз на него не поднимал, стоял столбиком, только руки двигались беспокойно: крутил в них что-то или тер друг о друга, пальцами шевелил. На все вопросы отца либо пожимал плечами, либо односложно отвечал: «да» или «нет». И то – шепотом. Вот всем своим видом давал понять, что отца не признает и общаться с ним не желает.

      Может, если бы Антон приехал в форме, а не в новомодной гражданской куртке, Тимке легче было бы связать в своей детской памяти прошлое с настоящим. К тому же и времени у них не хватило друг к другу привыкнуть. И то сказать, пробыли они вместе всего неделю. Так что увидеться-то они увиделись, да не встретились!

      Антон Трубников, которого с легкой Вовкиной руки все звали «Каперангом», ждал тогда выхода в море. И хотя он был очень расстроен тем, что сын его не признал, мыслями своими он уже был на своем очень Дальнем Востоке, где его экипаж атомной подлодки нового поколения готовился к походу. Потому решил душу себе не рвать, а с семейными проблемами разобраться, когда вернется.

      Михаилу Петровичу многое хотелось рассказать Антону о шестилетнем Тимке. Что никакой он не дикарь и тихоня, а очень даже большой затейник.

      Кукольный театр придумал. С Марусей Сытиной, кузиной, и Сенькой представления устраивают. «Синдбада Морехода» показывают. И много еще чего. Только иногда казалось, не нужно все это Антону. Что смотрит он на сынишку и не видит его, а все жену вспоминает, и рану на сердце бередит.

      Так и прошла та единственная неделя. Днем вместе с Зиной Антон оформлял документы для школы, а по ночам почти не спал, курил на ступеньках, ждал, когда Михаил из ночной смены возвратится. Но и у них задушевной беседы не получилось. Трубникову и Михаилу Петровичу надо было поговорить о разводе, об опекунстве, но оба не знали, с какой стороны начать разговор. Решили отложить все до следующего приезда. Кто же знал, что подводная «Одиссея» каперанга Антона Трубникова продлится не пару месяцев, а три долгих года. В первые два они пусть и с опозданием, но еще получали от него короткие письма, а потом никаких вестей. Вот уж, действительно, «канул в воду».

      Расставание было тягостным для всех, кроме Тимки. Потому что получилось так, как он задумал. А задумал он не понравиться этому молчаливому строгому человеку. Не дурачок он, Тимка, чтоб не понимать, кем ему этот Трубников приходится. А значит, если бы захотел, увез бы его с собой. От папы-Миши, Руны, Зины, Вовки, Сеньки Лозового. Вот уж нет!

      Иногда Тимур вспоминал какого-то человека,