Гордость и страсть. Шарлотта Физерстоун

расположении духа. Он был высок, темноволос и очень хорош собой. Тем не менее не было в нем того, что могло бы прельстить ее. Всегда жесткий и сдержанный, консервативный и совершенный. Отстраненный и холодный. Это делало его похожим на ее отца. Она всей душой рвалась к теплу и эмоциональной близости. Ни за что человек, подобный ее отцу, не будет ее мужем. Ее мать избрала своим уделом холодную вежливость на супружеском ложе, но Люси не допустит повторения.

      С противоположной стороны чайного стола герцог рассматривал ее, и она страдала под его тяжелым изучающим взглядом. Что-то тревожно знакомое таилось в этом взгляде. Но, конечно, это все ее фантазии. Не его глаза явились ей в прорицании во время визита к гадалке. Уж в этом-то она уверена.

      – Может быть, уже хватит мародерствовать на чайном подносе, Адриан? – требовательно спросила Лиззи. – Нам требуется еще кое-что обсудить.

      – Бог мой, Лиззи, настроение у тебя совсем скисло, стоило мне только уйти. Что заставило тебя так разозлиться?

      – Не притворяйся тупицей, братец. Твое появление прервало нашу беседу.

      Его темные брови вопросительно приподнялись, ярче проявив шрам.

      – Что же такое вы обсуждали, когда я вошел, чего мне не следует слышать?

      – Ничего особенного, что могло бы заинтересовать тебя, – пробормотала Элизабет.

      – А, значит, вы сплетничали, – заключил он, сосредоточив внимание на Люси. – Вам это нравится?

      – Что нравится, ваша светлость?

      Он не сводил с нее пристального взгляда. На губах блуждала неодобрительная усмешка.

      – Сплетни, леди Люси. Вы получаете удовольствие, когда проводите время за обсуждением других?

      Осуждение, прозвучавшее в его вопросе, не смутило Люси.

      – Вам придется очень постараться, чтобы найти такой чайный стол, за которым не сплетничают.

      – Но сейчас я говорю не о других. Я хотел бы поговорить о вас. Вот вы, леди Люси, любите сплетничать?

      Она смело встретила его взгляд. Очевидно, он считал себя много выше всех прочих смертных, которые находят злословие весьма привлекательным грехом. До чего же он добродетелен! Люси просто не могла допустить, чтобы их мнения совпали. Она-то полагала, что сплетни могут оказаться полезными в определенных обстоятельствах, вряд ли стоит ими пренебрегать.

      – Ну? – осведомился он.

      – Мне, подобно большинству людей, это занятие кажется в высшей степени занимательным, ваша светлость.

      Вскинув голову, он испытующе рассматривал ее, сузив глаза, словно изучал новую разновидность букашки, приколотой к фетровой подставке булавкой для галстука.

      – Не похоже. Вы просто присоединяетесь к ним, поскольку это непременное условие подобных собраний, так положено в вашем кругу. Сердцем, я думаю, вы никогда не вовлекаетесь в это.

      Она вспыхнула, но заставила себя держаться твердо и спокойно.

      – Тогда зачем вы спрашивали меня в первый раз?

      – Единственно ради того, чтобы составить