Варавва. Повесть времен Христа. Мария Корелли

не предвещали никакого мягкосердечия.

      Пока Варавва размышлял об этом, страшный крик вдруг потряс воздух:

      – Распни! Распни Его!

      Варавва вздрогнул. Чью жизнь так яростно просили? Не его ли? Нет, толпа его по-прежнему не замечала. Все взгляды были обращены в другую сторону. Вытянувшись всем телом в том же направлении, Варавва в восторженном удивлении затаил дыхание.

      Все величие, все великолепие ясного дня, весь свет, льющийся из огромных окон, сосредоточились в облике второго Узника. Такой лучезарности, такой силы, такого сочетания совершенной красоты и могущества Варавва никогда не встречал, да и не думал, что такое возможно. Он смотрел так, словно его душа превратилась в одно чувство зрения. Он прошептал: «Кто этот Человек?» Никто ему не ответил. Варавва не сводил глаз с Божественного Существа, стоявшего молча, с видом покорности закону, с легкой таинственной улыбкой на губах и смирением ожидая того приговора, который Он Сам постановил. Освещаемый солнцем, Он был спокоен, как мраморная статуя. Белые одежды, падая назад с плеч ровными, красивыми складками, открывали руки, скрещенные на груди, и в это позе видна были загадочная, непреодолимая сила Узника. Величие, власть, неоспоримое превосходство – все это торжествовало в чудном и несравненном Образе.

      Крики толпы возобновились с еще большей яростью:

      – Распни Его!

      Далеко, в самых последних рядах, выделялся женский голос, серебристый и звонкий. Этот сильный, красивый звук еще больше подстегнул азарт разъяренных людей. Поднялась суматоха. Крик, вой, свист.

      Пилат сердито и повелительно встал и повернулся к народу. Когда он поднял руку, гул понемногу смягчился, постепенно замирая. Но прежде чем воцарилась полная тишина, тот самый юный, сладкий, мелодичный голос, теперь с веселой ноткой прозвенел еще раз:

      – Распни! Распни Его!

      Задорный смех горячей волной окатил сердце Вараввы: его он слышал раньше, при других обстоятельствах…

      – Скажите, какое зло Он совершил?

      Вопрос прокуратора и реакция на него толпы отвлекли Варавву от приятных воспоминаний.

      Стены судилища затряслись от страшного воя, насмешек, громового, звериного бешенства. Мужчины, женщины, дети – все принимали участие в этом хоре. К ним присоединились первосвященники, старейшины и расположившиеся прямо на полу писцы.

      Пилат резко повернулся и, сдвинув брови, окинул грозным взглядом высокий суд. Первосвященник Каиафа, встретив этот взгляд, слащаво улыбнулся и мягко сказал, как бы делая приятное предложение:

      – Распни Его!

      – Действительно, хорошо бы Его казнить, – пробормотал Анна, толстый родственник Каиафы, исподлобья глядя на Пилата, – Почтенный правитель будто колеблется. Но ведь этот изменник – далеко не друг цезаря.

      Пилат не удостоил их ответом.

      Он сел в свое кресло и стал пристально смотреть на Обвиняемого.

      Какое зло Он совершил? Правильнее было бы спросить: какое зло Он мог совершить?