Спаси и сохрани. Пасхальные истории. Михаил Салтыков-Щедрин

на улице, Андрей направился прямо к соседней избе. Он приблизился к завалинке и постучался в окно.

      – Кто там? – отозвался хриплый, разбитый голос.

      – Я… Андрей…

      – Чего тебе?

      – Ссуди огоньком, тетушка Анна, нечем лучины вздуть…

      Окно поднялось, из него выглянуло сморщенное лицо старушонки.

      – Вишь, нашел время огня просить! Нешто не ведаешь, ноне день какой? Сам, небось, не топил печки, да на сторону ходишь!..

      – Что ж, тетушка Анна, не убудет у тебя, полно, – произнес Андрей, качнув головой.

      – То-то не убудет, не убудет! – подхватила старушка полушутливо, полуворчливо. – А ты, касатик, пойди к соседям, что они тебе скажут… Словно, право, новый ты человек, не знаешь…

      – Ну, Господь с тобой, коли так, – отвечал Андрей, повернулся и пошел на противоположный конец улицы стучаться в другое окно.

      Но из этого окна вышел тот же ответ. Он постучался в третье, в четвертое – никто не решался исполнить его просьбу, каждый отсылал его к соседу. Понурив голову, со стесненным сердцем возвращался Андрей домой; он уже подходил к воротам, когда, подняв голову, остановился и невольно устремил глаза за околицу.

      Там, далеко-далеко, в темной, пустынной равнине дрожал огонек.

      «Должно быть, чумаки какие, либо обозники собрались на ночевье, – подумал Андрей. – А что, пойду-ка я к ним, авось не отгонят», – присовокупил он, направляясь к светящейся точке, которая между тем разгоралась и увеличивалась.

      Андрей ускорил шаг и вскоре очутился подле огня. Десятка два подвод, с пригнутыми кверху оглоблями, обступали серпом костер из древесных сучьев, над которым висел котел. Подле подвод и немного поодаль лежали волы, казавшиеся огромными меловыми глыбами посреди глубокой тени, наброшенной на них подводами и спинами чумаков, заслонивших пламя. Чумаки сидели рядышком и, поджав под себя ноги, тесно окружили костер. Смуглые, усатые, покрытые загаром и дегтем, они не трогали ни одним членом, не произносили ни одного слова, и только движение пламени, бросая попеременно свет или черные тени, оживляло их лица с мрачно нависшими бровями. Погруженные в молчаливое раздумье, они, казалось, не замечали постороннего лица.

      – Здравствуйте, братцы! – произнес Андрей, подходя ближе.

      – Здравствуй и ты! – отозвались в один голос сидевшие.

      – Хлеб да соль, братцы! Христос воскрес! – присовокупил Андрей, нагибаясь к первому, седому как лунь, старику с белыми как снег усами.

      Старик медленно приподнялся со своего места, сотворил крестное знамение, произнес: «Воистину воскрес!» – провел ладонью по усам и поцеловался с Андреем. Таким образом Андрей обошел весь кружок и, перецеловавшись с каждым, вернулся снова к старику, который сидел уже перед огнем.

      – А я, братцы, вот зачем, – начал он, оглядывая присутствующих, которые по-прежнему стали недвижны, –