Опасность сближает. Катерина Лазарева

нет подходящей парковки, оставила неподалёку, – к счастью, в голову сразу приходит объяснение.

      Ну и пускай тут парковка вполне себе нормальная. Просторная, двухуровневая, на разный транспорт. Давид на это мог и не обратить внимания.

      – Идём? – видимо, не обратил. Но менее наглым от этого не стал.

      – Иду, – жёстко поправляю я, а потом, не выдержав, со вздохом спрашиваю: – Давид, давай начистоту: ты чего привязался?

      Почти уверена, что придумает что-то. Ну или скажет, что вчера увидел меня с другой стороны, приплетёт что-нибудь, вместо того, чтобы как есть сказать. А как есть наверняка простое – после моего вчерашнего эффектного появления и внезапного отказа от его «благодарности» ему захотелось меня в постель уложить чисто из принципа.

      Вот и помогай после этого людям.

      Давид мнётся слегка, а затем вдруг выдавливает неохотно:

      – Ты вчера спасла меня не просто от случайных мудаков, а от мудаков влиятельных. Теперь опасаюсь оставить тебя одну.

      Хм… То есть, это было неслучайное нападение? Этот парень кому-то перешёл дорогу?

      Хмурюсь, переваривая. Почему-то не думала, что те мудаки могли знать Давида и прижать намеренно его. Но пусть даже так и пусть они злопамятные и обидчивые, как меня найдут? Во вчерашней экипировке я и за парня могла сойти. Волосы тоже убраны были.

      – Я могу за себя постоять, – заключаю с большей уверенностью, чем чувствую на самом деле.

      – Вик… – тяжело вздыхает Давид. – Без байка они тебя никак не пробьют и ничего о тебе не узнают. Им и в голову не придёт, что это могла бы быть ты. А байк… Не стоит недооценивать обиду этих ублюдков.

      К чему он клонит? Мне надо избавиться от мотоцикла?

      Пффф. Пусть лучше сам избавиться – от паранойи. Сомневаюсь я, что опасность такая уж есть. Даже тюнингом заняться повода не вижу, как и номера менять.

      – Они не могли запомнить номера.

      – Всегда есть риски, – с нажимом возражает Давид.

      Кажется, он это серьёзно.

      Значит, вовсе не из-за внезапного интереса ко мне как к девушке так цепляется. Сама не знаю, к чему эта мысль. И уж тем более плохой идеей оказывается выпалить:

      – Слушай, без обид, но защитничек из тебя так себе. Целуешься ты лучше, чем дерёшься.

      Никаких обид у Давида и вправду нет. Скорее, наоборот, лыбится довольно. А я ведь и без того успеваю пожалеть о своих словах, зачем вообще про поцелуй ляпнула?..

      – А ты наоборот, – нахально заявляет этот невыносимый тип. Внезапно так, с вызовом явным, на который я тут же по-дурацки вспыхиваю. – Давай так: пока я не закрою тему с этими ублюдками, буду за тобой присматривать, – между тем, спокойно добавляет Давид.

      Усиленно глушу в себе идиотские возражения, что вообще-то и целуюсь я хорошо, просто с ним даже не хотелось. Нафига это доказывать?

      Чёрт… Ещё и мысль про «доказывать» рисует совсем уж лишние картины в воображении, а взгляд сам собой падает на губы Давила. Мимолётно, конечно, тут же отвожу, возмутившись самой себе. Надеюсь, хоть он заметить не успел.

      И вообще, в смысле я целоваться