Боюсь тебя любить. Мария Высоцкая

здесь, но, к счастью, спеси у них поубавилось.

      А еще я, кажется, совсем не чувствую ног. Дико холодно.

      «Бравые» парни после Ванькиного появления, конечно же, исчезают. Меня больше никто не трогает.

      Со стороны все это выглядит странно. В голове крутится так много вопросов, но озвучивать их сейчас нет смысла.

      Токман продолжает свой путь, я же стою посреди парка в одежде не по сезону и растерянно смотрю ему вслед. Кожу щиплет на морозе. Быстренько застегиваю молнию на пуховике, прижимаю к себе футляр и ору Ваньке вслед:

      – Ты вот так просто меня здесь бросишь?

      Со всех ног бегу за ним как ненормальная.

      – Почему нет? – вздергивает бровь, ни на секунду не сбавляя шаг. – Не мое дело, помнишь?!

      – Серьезно? Я скоро превращусь во льдинку, – взмахиваю руками, и скрипка снова летит в сугроб. – У меня губы синие! Видишь? – тычу себе в лицо, притискиваюсь к Ивану как можно ближе. Дергаю его за руку. – Посмотри! – всхлипываю.

      Глава 2

      Тата

      Он цепляется взглядом за мое лицо. Прищуривается. Смотрит пристально.

      У него такие безумные глаза, что по моему телу невольно проползает холодок.

      Сглатываю, сжимая губы в узкую полосочку. Мне нечем дышать. Кажется, я напрочь забыла, как это делать. В голове шумно. Такой мерзкий писк и больше ничего.

      Ванькины зрачки мечутся из стороны в сторону. Он за мной наблюдает, ловит каждое движение. Каждый вздох.

      Проходит пара минут, прежде чем его пальцы, что незаметно накрыли мою ладонь, исчезают.

      Он делает шаг назад, а его губы расползаются в кривой усмешке.

      – Если ты не дружишь с головой и шляешься в такой мороз в одних трусах, я тебе тут не помощник, – снова хмыкает и улыбается. Гаденько так улыбается. Глаза бы ему выцарапала.

      Ванька возобновляет шаг, а я еще пару секунд нахожусь в каком-то ступоре. Меня словно поставили на паузу.

      Ничего не соображаю. Сердце колотится как бешеное. Вот-вот прорвет грудную клетку. Дышать неимоверно тяжело. Меня словно подбрасывает высоко-высоко, а после резко и так болезненно швыряет о землю.

      Не понимаю, когда это началось, но… в его присутствии… когда он рядом, я всегда чувствую себя иначе.

      – Может быть, поможешь? – кричу, смотря на валяющуюся в снегу скрипку.

      Ваня останавливается. Запрокидывает лицо к небу. Уверена, в своей голове он уже меня обматерил или проклял. Точно-точно.

      – Азарина, почему в новогоднюю ночь? Почему ты свалилась мне именно сегодня?

      – Я старалась, – вздыхаю, пялясь на его спину.

      Ванька вытаскивает футляр из снега. Мне не возвращает. Просто продолжает идти вперед.

      – Помедленней, я не успеваю, – спотыкаюсь об очередной ледяной сугроб. – Что ты вообще здесь делаешь?

      Он как-то странно на меня смотрит и наконец-то сбавляет скорость.

      – Живу. В том доме, – указывает на пятиэтажку в конце парка, – если ты помнишь.

      – Точно, а я все думаю, знакомое место, – шепотом.

      – Что?

      – Ничего, –