Семь дней на любовь, предательство и революцию. Игорь Озеров

любая. Но одно условие. Это должно быть связано с преступлениями коммунизма. Например, описать трагическую жизнь интеллигенции в советских тюрьмах и лагерях. Вы это сможете. Нужно придумать для этого звонкое и зловещее название. Например, «Гулаг». Кстати, вы хотите получить Нобелевскую премию?

      В этот момент в комнате раздался мелодичный телефонный звонок.

      – Одну минуту, – хозяин подошёл к столу и снял трубку. Несколько секунд он молчал. Потом повернулся к гостю и, чуть помешкав, произнёс: – Убита ваша жена. Вам, наверное, нужно вернуться в Милан.

      Глава 6

      Гостиничный коридор казался Ираклию бесконечным. Приближаясь к номеру, у которого собралась толпа людей, он неосознанно искал повод развернуться и убежать. Спрятаться там, где его никто не найдёт.

      Генри Киссен вызвался сам довезти его до Милана. И сейчас он шёл чуть сзади, не подпуская назойливых журналистов. Ираклий старался не смотреть по сторонам, но всё равно ощущал на себе любопытные взгляды отельной прислуги и полицейских из оцепления. Даже фоторепортёры выглядывали из-за чёрных камер, чтобы посмотреть на мужа убитой. Ему казалось, что в их липких взглядах больше насмешки, чем сочувствия.

      В маленьком номере, предназначенном для мимолётных встреч, было несколько мужчин. Все разглядывали его Анну, которая абсолютно голая лежала среди скомканного белья на огромной кровати. Ираклий машинально подумал, что всё здесь выглядит очень ненатурально. Розовые стены с репродукциями эротических картин, светильники в виде бронзовых подсвечников и особенно огромный букет бордовых роз на прикроватной тумбочке. Их несоответствующий моменту сладкий аромат заполнил всю комнату. У Анны была аллергия на всё цветущее, и поэтому она бы никогда не поставила цветы рядом с собой.

      Длинные золотистые волосы, вьющимися локонами разлетевшиеся по подушке, создавали иллюзию, что жизнь ещё не ушла из её красивого тела. Но навсегда застывший взгляд не оставлял никаких сомнений: смерть забрала с собой ещё одну попутчицу.

      – Трогать ничего нельзя. Я хотел закрыть глаза, но мне не дали. Даже накрыть одеялом не разрешили, – сказал Ираклию директор Дома дружбы. – Позвонили из полиции и я сразу же приехал.

      Борис Ильич Шляпнер, назначенный сюда в Милан всего год назад, уже понял, что вторая смерть в зоне его ответственности – это крах карьеры. И, скорее всего, в ближайшее время его переведут в Союз, а там… Он даже думать не хотел, что с ним будет после всех разбирательств. В лучшем случае направят работать в профком на какой-нибудь сибирский завод, а в худшем – пошлют рубить лес в том же очень далёком от богатой Европы регионе Советского Союза.

      Директору уже сообщили, что завтра из Москвы прилетает самолёт с комиссией, которая будет выяснять, как произошло убийство Альде Морьячи. А теперь ещё эта женщина…

      Шляпнер знал, что руководителем прибывающей группы назначен Павел Иванович Судохватов. Человек-легенда, от которого ничего хорошего ждать не приходилось.

      Воевать Судохватов начал ещё в Испании.