Дождь в Токио. Ясмин Шакарами

Рио указывает на пёструю толпу:

      – Справа от тебя статуя Хатико, символ Сибуи. Японский пёс породы акита-ину каждый день ждал хозяина у вокзала. Он умер, но Хатико каждый день приходил сюда и ждал его – целых девять лет. Хатико быстро стал известным, люди со всей страны приезжали в Токио, чтобы увидеть необычного пса. Теперь он символизирует вечную верность, а его статуя – излюбленное место встречи для всего города.

      – Я знаю историю Хатико, – улыбаюсь я. – Она правда очень трогательная.

      – Вот, Малу уже слышала эту историю! Теперь мы наконец пересечём проклятый переход? – ноет Момо.

      Ая втискивается между нами.

      – Оставьте мою бедную сестру в покое! – она прижимает меня к себе. – Это особый миг в жизни Малу. Перейдя перекрёсток, она превратится из гайдзин в начинающую токийку.

      Хироки и Мотоки снова впадают в полуобморочный восторг. Не удивлюсь, если из глаз у них посыплются розовые сердечки.

      – Малу, готова сделать Токио своим новым домом? – радостно спрашивает Ая.

      Из ушей у меня сейчас полетят конфетти. Как же я счастлива! Впервые за целую вечность чувствую себя своей. Вместо привычных страхов и неуверенности – лёгкость. Мне хорошо и весело: ещё несколько дней назад это казалось невозможным. Приятная щекотка в животе означает одно: надежду.

      Скольжу взглядом по огромным рекламным вывескам (крокодил в цилиндре жуёт жвачку, а хомяк прыгает в его благоухающую пасть, таблетка для потенции обещает настоящие чудеса, гамбургер в штанах танцует под жёлтым логотипом) и воодушевлённо кричу:

      – Я готова!

      В эту секунду светофоры вспыхивают зелёным.

      Думаю о воде, бурной воде, хлынувшей отовсюду. Мои шаги затопляют землю, я – часть движения, часть чего-то огромного, текущего со всех сторон. Краткий миг единства, когда пересекаются пути людей, синхронно двигающихся в десяти разных направлениях – это чистое волшебство. А затем мы снова расходимся, и от потока остаётся лишь тонкая струйка из отставших пешеходов. Переход Сибуя снова высыхает, на светофорах загорается красный.

      – Вау! – шепчу я.

      – А я говорила. Это место особенное, – Рио раскидывает руки в стороны, будто желая обнять весь Токио.

      – Наша жизнь не изменилась, – ворчит Момо.

      – Изменилась, теперь Малу одна из нас, – улыбается Ая.

      От счастья хочется рыдать.

      Момо моё духовное путешествие совершенно не интересует:

      – У меня живот урчит.

      – Начинается дождь, – встревает Мотоки, почуяв шанс провести с девчонками больше времени.

      Над нами действительно сгущаются тёмнофиолетовые тучи.

      – Пойдём в торговый центр? – предлагает Хироки.

      – Вы думаете о том же, о чём и я? – с заговорщическим видом шепчет Момо.

      И все хором восклицают:

      – Колд Стоун! Колд Стоун!

      Мы снова пересекаем сибуйский переход, на этот раз двигаясь к станции. Запах близкой летней грозы, пронизанные неоном сумерки, рёв рекламных машин