Белорусский набат. Александр Афанасьев

гордящегося своей ублюдочной честью бандподполья и радикалов – не человек вообще. С ней можно делать что угодно – вот почему многие становятся черными вдовами, а кому везет – те просто уезжают с Кавказа, оседают в каком-то захудалом русском городишке и стараются пережить кошмар. Такая проститутка может завлечь тебя в ловушку, где тебе отрежут голову. С удовольствием возьмет оплату патронами. Потом ты попадешь на крючок, а конец – всегда один. Я знал двоих, которые попались на крючок: их не судили, их застрелили на поисковой операции свои. Тот, кто продает оружие и боеприпасы врагу, – вне закона.

      Потом… да как-то не до этого было потом. Если вы спросите, когда у меня последний раз была женщина, я не смогу точно ответить. Если вы спросите, как ее звали, я тоже не отвечу – просто не помню…

      – Не знаю.

      – Бедный…

      Терпеть не могу, когда меня жалеют. Я встал.

      – Не вешай нос. Я еще загляну к тебе…

      У главврача в кабинете тихо, играет музыка, пахнет дорогим кофе. В приемной практикантка в белом халатике – настолько томная, что это наводит на нехорошие мысли. Но мне на нее плевать. Мне на все плевать…

      Мы с главным врачом, полноватым армянином по имени Ашот Ашотович, сидим в углу, за журнальным столиком. Пьем кофе.

      – …Протезы есть совсем хорошие… – говорит он. – Вы видели на олимпиадах. Люди без двух ног даже не просто бегут – а кросс бегут. Ва-а-а…

      – Я слышал, есть кое-что посложнее. Натовские биопротезы.

      – Э… дорогой. Биопротезы… да. Их даже в Израиле пока не ставят. Только в Германии, в США. Это экспериментальная технология.

      – И сколько она стоит?

      – Нисколько.

      – То есть?

      Ашот Ашотович пожимает плечами:

      – Санкции, дорогой. Санкции. Будь они все неладны. Совсем обезумели. Мой средний в свадебном путешествии был, в Париже, заказал по-русски, тут на него какие-то накинулись… эти… не знаю какие. Чуть до драки не дошло. Это во Франции! Там миллион армян живет, когда так к людям там относились.

      – И даже за хорошие деньги?

      Ашот Ашотович смотрит на меня своими глазами-маслинами. Он, кстати, хороший человек. По-настоящему.

      – Э… дорогой, знаешь. Тут не в деньгах дело. Там операции в военных клиниках делают. Это ж… двадцать первый век, настоящий. Человек не просто протез получает – человек, считай, новую ногу получает. Такое дело…

      – Дело всегда в деньгах.

      Армянин вздыхает:

      – Не всегда, дорогой, не всегда…

      В том-то и дело, что всегда. Я достаю конверт, кладу на стол.

      – Допустим, Россия под санкциями. А та же Армения? А?

      Врач долго молчит.

      – Умный ты человек, Витя-джан.

      – Посмотрите… поговорите, что там и как. В США – тоже приличная диаспора армян, может, у них есть связи. Я заплачу.

      Врач берет конверт.

      – Ничего не обещаю, Витя-джан. Но постараюсь.

      – Обещаниями сыт не будешь. Берегите себя, Ашот-джан.

      – Э-э-э…

      Кажется, эти санкции добрались-таки и до меня…

      Выхожу. Август здесь – месяц жаркий, юг.