Ушедшие в вечность. Владимир Гергиевич Бугунов

с 1700 года своё летоисчисление учредил, какое было в любимой для него Европе. Либо кровь немецкая взыграла (как же, не может «варварская» Русь быть старше готов-тевтонцев-немцев), либо не хотел «отставать» от «просвещённой» Европы, народы которой гораздо позже образовались. А вот пять тысяч лет истории у нас, благодаря ему, как корова языком слизала!

      Так что сейчас венейцы-европейцы пусть сквозь зубы, но признают, что у тех же китайцев насчитывается пять-шесть тысяч лет цивилизационного развития, а у нас, русских, что выиграли войну у них, признавать, что мы не младше их, не хотят. Избави нас Бог от таких царей-реформаторов!

      Перед самым приходом рассен к месту слияния Шилки и Аргуни, где и начиналась Аму-река, во время одной из ночёвок, тихо, во сне почил в бозе их старый князь Тиох. У него с его женой Татой пять дочек было, да сына ни одного.

      Но не факт, что, будь у него сын законный, именно он стал бы князем после смерти отца. У наших предков, будь то рассены, русы, семарги или ещё кто, другой тогда закон действовал: выбирали князем на вече народном самого достойного, самого лучшего, в которого люди верили, знали, что не подведёт их избранник, не оставит племя своё без попечения, жизнь свою положит, если беда какая навалится.

      Целую неделю судили-рядили, кого в князья выбрать. Но потом всё разрешилось благополучно и счастливо.

      Дело в том, что Ася, старшая дочь Тиоха, втайне от отца давно встречалась с сотником дружины княжеской Яроглавом. Может, князь догадывался об их связи, только при жизни своей не очень миловал он сотника.

      Тиох когда-то был могутным человеком, силой обладал неимоверной, прут железный мог в узел завязать. Да Яроглав силой ему не уступал и чуть ли не на голову выше князя был.

      Однажды глубокой осенью медведь-шатун из тайги вышел, да прямо к шалашу, где почивали ночью князь Тиох со своим семейством немалым.

      Яроглав в это время обходил посты охранные и, услышав женские вопли и рык звериный, кинулся туда. Из оружия при нём был только нож с широким лезвием. У шалаша нос к носу столкнулся он со зверем страшным. Тот успел за ногу вытащить из шалаша младшую дочку и уже намеревался в тайгу сбежать с жертвой обречённой.

      Нужно сказать, что шатун страшен во всех смыслах. Нормальный медведь, нагуляв за лето и осень жирок, мирно залегал до весны в свою берлогу и никого на трогал: ни двуногих, ни четвероногих – ему и так было хорошо. А шатун, недобравший веса, вечно голодный в уже голодной тайге, любую живность в еду употреблял без сожаления.

      Заревел, зарычал медведь на Яроглава, бросил на время жертву свою, на задних лапах вздыбился. Да не испугал он человека этого. В парне самом была сажень с гаком, да пол-сажени в плечах. Схлес-тнулись человек и зверь, сошлись вплотную, вроде как обнялись.

      Шатун пытается Яроглава за голову куснуть или лапой царапнуть, а другой лапой с когтями страшными по спине шарит, рвёт неподатливую меховую одёжку.

      Да знал повадки этого зверя парень. Голову свою в шею звериную утопил, а ножом своим преострым в грудь шатуна вгрызся.

      Вскоре