Журнал «Юность» №03/2024. Литературно-художественный журнал

      Родилась в Москве в 2002 году. Alma mater – философский факультет МГУ имени Ломоносова. Стихи и проза публикуются в журналах «Нева», «Новый мир», «Идель», «Литеrra», «Млечный Путь» (Иерусалим), «Южный маяк», «Пролиткульт», «Пашня». Победитель секции «Поэзия» семинара-совещания «Мы выросли в России» (Урал), издала книгу стихотворений «Ранка на ладони» (2022) по полученному гранту. Член литературной студии драматурга Елены Исаевой «Коровий брод». В 2023 году выиграла питчинг от АСПИР (в мастерской в Ярославле), на котором выступала с проектом романа «Боле-конвертер». В 2023-м издала по президентскому гранту сборник рассказов «Топить можно вернуться».

      Наша с мачехой песня

1

      И смеялась она так, что во время смеха некрасиво оголялась десна; и запах был у нее странный, особенно тот, который оставался на унитазе и на полочках в ванной, – какая-то смесь просроченной косметики, пота и тревоги. И смеялась она над тем, что я «увлекаюсь севером»; и обувь у входной двери тоже ставила странно: не поперек, а вдоль коврика. Одним словом, мачеха.

      Папа рассказал, что женится, в бассейне: мы повисли у бортика на первой дорожке, переутомившись. Я вытащила колобашку (такой голубой пенопластовый поплавок в форме бесконечности, который кладут меж бедер, чтобы работать только руками) и плюхнула ее перед носом на пол. А папа сказал:

      – Кротик, я женюсь.

      Почему он называл меня кротиком? Разве я похожа на крота? Может, когда надеваю очки, чтобы смотреть на доску в школе, и треугольно морщу нос, или когда зарываюсь в спальный мешок в походе. А может, потому, что пересмотрела все серии чешского «Кротика»? Krtek, Krteček, Тая – похожие ли имена?

      Я снова взяла колобашку, проплыла еще две дорожки, туда-назад, и повисла совсем близко к папе, нос к носу:

      – Это как?

      Поднырнула с выдохом и пузырьками: «Брфф, брфф».

      Папа смотрел на брусничный таймер, но мимо него, с его черных волос на груди стекала вода, край воды выводил линию под сердцем.

      – Это так: Мила с нами поживет.

      Я была уверена, что, если скажу «нет», папа не будет жениться. Но он так мерно дышал в плеск воды и так врезался словами в привычный бассейнский шум, что я поняла: он не будет спрашивать. Даже меня. Я пропела:

      На дорогу, что вдали от Неглинки,

      Пролилась ко мне музыка синим дождем…

      Ради Бога, не женись ты на Милке,

      Познакомились с мамой в девяносто шестом[3].

      Папа улыбнулся и прижал меня к волосатой груди. Я была выше края воды.

      – Ты у меня боец.

      – Брфф, брфф.

      Когда Мила приехала, был ноябрь. Мы с папой крепили рулонные шторы на окно и жарили картошку на кунжутном масле. Запах забирался под обои и под ковры, запах танцевал на пушистых фи гурках ездовых собак – моей коллекции на стеллаже в коридоре, запах не хотел вылетать в стылый подъезд – но его вытолкали туда и сказали:

      – Родные, я пришла.

      И зашуршал серый картье-брессоновский дождевик, заулыбались креветковые десны, закатался до балкона и

3

Песня А. Розембаума. Оригинал: «Ради Бога, не снимайте пластинки, этот вальс танцевали мы в тридцать седьмом».