Разбойничья Слуда. Книга 6. Исход. Николай Омелин

дернул брата за руку.

      – А я тоже ученик, – бодро заметил Колька. – Я настоящий ученик.

      – Ага, мученик, – рассмеялся Васька.

      – Не велишь? – проглатывая букву «р», спросил мальчишка. – Не велишь? – удивился он.

      И не дожидаясь ответа, Колька сорвался с места и убежал в соседнюю комнату. Спустя какое-то время мальчуган вернулся, держа в руке черную коробочку.

      – Вот. Я – ученик! – упрямо заметил он и протянул ее Ваське.

      – Что это? Ты где взял ее? – открывая коробку, спросил Оманов.

      – В школе взял, – протянул Колька.

      – Ты знаешь, что это!

      – Каландашница, – голос у мальчугана дрогнул.

      – Карандашница, – передразнил Васька. – Это готовальня! Тут циркуль со всякими запчастями хранится, а не карандаши! Ты зачем ее в школе-то взял? А? Вот мать узнает, попадет тебе на задницу!

      На лице Кольки появились слезы. Он шмыгнул носом и, поджав губы, заныл.

      – Ладно, не реви! Не скажу я. И ты помалкивай от греха. Но чтобы больше такого не делал! Понял?

      Колька подбежал к брату и в знак благодарности обхватил его за ногу.

      – Да, ладно, ты. Чего ластиться-то теперь. Садись, молока налью.

      Васька поднялся, прошел к себе в комнату и сунул готовальню под свой матрац. Затем подумал и достал коробку снова. Вынув оттуда циркуль, он сунул его обратно под матрац, а коробку положил в карман пиджака.

      Оманов проснулся. От неподвижности затекла шея. Он приподнял голову от сена и покачал ею из стороны в сторону. Совсем рядом бесшумно текла Нижняя Тойга. «Надо же такому присниться, – подумал он. – Будто заново все прожил. По-глупому как-то все тогда вышло. Колька паразит маленький. Когда подрос, спрашивал его, не помнит, как готовальню в школе прихватил. Надо было тогда матери сказать или в школу отнести, а то пожалел братишку, что попадет от матери. В кузнице спрятал, чтобы не нашли. А нашли. Про циркуль, что зачем-то под матрац сунул, совсем забыл, пока мать не наткнулась. Не соврал бы матери, может, все по-другому бы и сложилось. Мог бы и на суде сказать. И раньше еще. Хотя кто бы поверил. Готовальню-то в кузне нашли. Решили бы, что на младшего брата все свалить хочу». От старых воспоминаний отвлек всплеск крупной рыбы. Васька дождался, когда круги на воде разойдутся, и, зевнув, снова уткнулся в пахучее сено.

      А сон, словно его дожидался. И вот уже видит себя Васька рядом с трактором, что заглох в поле и не хотел заводиться. «Если ты не заведешься, я же из-за тебя срок получу! – кричал он железному исполину, но тот стоял неподвижно. Постепенно его очертания стали расплывчатыми, превращаясь во что-то иное. И вот уже на месте трактора появилась тюремная камера. Дверь в нее открылась, и Васька шагнул в проем. Но внутри ничего не было. Отсутствовал даже пол. Оманов посмотрел вниз и увидел себя с пистолетом на той злосчастной демонстрации. Он смотрел на него и никак не мог понять, зачем его взял. Рядом увивается какая-то собака. «Там же не было собаки, – подумал Васька, а та, повернувшись к нему, громко залаяла и исчезла из виду».

      Он приоткрыл