Маленькие милости. Деннис Лихэйн

по-человечески питаться и спокойно растить детей. Поэтому Мэри Пэт и учила своих сына и дочь, что в ее присутствии «ниггерами» можно называть только тех, кто ведет себя нагло, нигде не работает, не живет с семьей, а детей рожает лишь ради пособий.

      – Ну, ма, это ты перечислила всех, кого я встречал, – сказал Ноэл незадолго до отбытия во Вьетнам.

      – И скольких ты встречал, если не секрет? – поинтересовалась Мэри Пэт. – Что, много цветных шатаются по Вест-Бродвею?

      – Ну нет, зато в центре их до фига. И в метро. – Он поднял руку, будто держится за поручень, а другой почесал под мышкой, угукая, как шимпанзе.

      – Веди себя прилично! – Мэри Пэт отвесила ему подзатыльник. – Я тебя таким невежей не воспитывала.

      Сын в ответ только улыбнулся.

      Господи, как ей не хватает этой улыбки… Впервые Мэри Пэт увидела ее, широкую и кривоватую, когда Ноэл, насосавшись молока, лежал у нее на руках, и в сердце открылось пространство, которое не закрывается до сих пор, как ни придавливай.

      Ноэл тогда поцеловал мать в макушку:

      – Ты в курсе, ма, что слишком правильная для наших трущоб?

      И с этими словами ушел на улицу. В Южке всякий ребенок любил торчать на улице, но больше всех – дети из социального жилья. Сидеть дома им было так же невмоготу, как богатеньким ублюдкам сидеть на работе. В четырех стенах приходилось нюхать соседскую еду, слушать ссоры, скрип кроватей, смыв в туалете, радио, магнитофоны и телики. Иногда казалось, будто ты наяву чуешь запах чужих потных подмышек, прокуренного дыхания и немытых ног…

      Джулз заходит в гостиную в старом клетчатом халатике, который ей уже размера на два мал, и начинает вытирать волосы полотенцем.

      – Ну что, идем?

      – Куда?

      – Ты, вообще-то, обещала мне закупиться к школе.

      – Когда?

      – Сегодня, блин. Ма, ты чё?

      – А кто платить будет?

      – Ну хорош придуриваться.

      – Я не придуриваюсь. Ты в курсе, что плита не работает?

      – Ну и чё? Все равно ты ни хрена не готовишь.

      Мэри Пэт не выдерживает и в ярости вскакивает с дивана.

      – Это кто не готовит, мерзавка?! Нам просто газ перекрыли!

      – И кто в этом виноват?

      – Работу себе найди, поняла? Еще раз такое услышу, волосы выдеру!

      – Я работаю вообще-то.

      – Нет, милая моя, подработки не считаются. С них за квартиру не заплатишь.

      – Ага, как и за газ, походу.

      – Богом клянусь: еще одно слово из твоего поганого рта и ты у меня до следующей недели с постели встать не сможешь!

      Джулз, подняв кулаки, начинает скакать по комнате – натуральный боксер на ринге, еще и в своем комичном халатике да с полотенцем на плечах – и при этом чуть не ржет. Мэри Пэт тоже не в силах удержать смех.

      – Руки опусти, а то по зубам себе, чего доброго, заедешь – всю жизнь будешь шепелявить.

      Джулз щерится и, не прекращая дурацкую пляску, показывает два средних пальца.

      – Ну так что, в «Робеллз»?

      – Говорю