Князь советский. Эльвира Барякина

было чувство: мы как будто пересекли Рубикон.

      Возвращаться мне некуда: я бросил работу на радио, отдал на хранение мебель и вещи и вернул хозяевам ключи от дома. Я не знаю, сколько продлятся мои поиски и насколько мне хватит денег: у меня никогда не было доступа к Нининым счетам, так что мы с Китти проедаем мои скромные сбережения.

      Это действительно безумие – поставить на карту все и добровольно отправиться в страну, которой наши эмигрантские мамочки пугают детей. Даже если мне удастся отыскать Нину, скорее всего, мы вновь разойдемся. Еще до ее отъезда мы оба осознали, что наша семейная жизнь не сложилась, и только подгоняли неминуемую катастрофу.

      Что заставляет меня гоняться за призраком давно угасшей любви?

      Я всегда восхищался Нининой энергией, чувством собственного достоинства и способностью возрождаться из пепла, но наверное дело не в этом. В ней присутствует особая женская прелесть, перед которой нельзя устоять. И это не только мое предвзятое мнение – я видел, как на нее смотрят другие.

      Где я найду вторую такую женщину? Если бы я не поехал в Москву, я бы обрек себя либо на одиночество, либо на бесплодные поиски Нининого двойника, – а мне даже думать об этом не хочется.

      Наверное, я похож на пассажира «Титаника», который замерзает в ледяной воде, но продолжает считать, что его корабль не погиб – это были такие учения. Сейчас он вынырнет из глубин, все дыры на корпусе затянутся, и капитан поведет судно по прежнему курсу.

4.

      Клим не мог дождаться встречи с Магдой Томпсон: только бы она помогла ему!

      Выйдя на улицу, он нанял извозчика и вместе с Китти сел в старенькие санки с полостью, сделанной из байкового одеяла.

      – Помолись, чтобы у нас все получилось! – шепнул он на ухо дочке. – Господь должен тебя услышать.

      – Молюсь! – на всю улицу крикнула она. – Так слышно или еще громче надо?

      Извозчик усмехнулся в заиндевелую бороду и тронул вожжи:

      – Ну, пошла лошадушка с таксомотором рядышком!

      Под вечер над Москвой расцвел багряный закат. Скрипя полозьями, санки неслись вперед, в лицо бил ветер, а из-под копыт гнедой лошадки вылетали комья грязного снега.

      Въехав на Лубянскую площадь, извозчик повернулся к седокам и показал на многоэтажное желтое здание с часами на фасаде.

      – Вот, гляньте, товарищ иностранец! Здесь раньше была гостиница страхового общества «Россия», а теперь помещается ОГПУ.

      Алое солнце отразилось в круглом циферблате, и Клим невольно поежился: огненное око внимательно следило за ним – всеведущее и бесстрастное.

      Доро́гой Китти уснула.

      Извозчик остановился перед одноэтажном домиком с высокими окнами – на его стенах были нарисованы синее море, кусты роз и танцующие девы с бубнами, а с крыши частоколом свисали московские сосульки.

      Взяв Китти на руки, Клим поднялся