Князь советский. Эльвира Барякина

ничего не хотел. Ему с большим трудом удалось вывернуться из китайской заварушки, и он не собирался компрометировать себя свиданиями с англичанкой.

      В добавок ко всем проблемам у Магды кончалась виза. Она долго приставала ко всем знакомым: «Помогите мне найти работу в Москве!», и наконец, немецкий журналист, Генрих Зайберт, сказал, что у него есть хорошая новость:

      – В четверг у меня дома будет Эдвард Оуэн, вице-президент американского новостного агентства «Юнайтед Пресс». Его московский корреспондент сломал ногу и уехал за границу лечиться, так что Оуэн ищет ему замену.

      Магда страшно разволновалась: мистер Оуэн был живым классиком журналистики! Поговаривали, что в его лондонской штаб-квартире все стены увешаны фотографиями, где он был запечатлен с королями, президентами и маршалами. Ему платили бешеные деньги, и он действительно стоил того: под его руководством европейское отделение «Юнайтед Пресс» процветало.

      Если бы Магде удалось стать московским корреспондентом, ей бы не только продлили визу, но и позволили съехать из ненавистного «Метрополя» на частную квартиру. Более того, она превратилась бы из буржуйки в трудящуюся, и Фридриху не было бы нужды прятаться от нее.

      Впервые за много лет Магда сходила в парикмахерскую и помолилась Богу, и на всякий случай купила у соседа новый фотоаппарат фирмы «Кодак»: она хотела продемонстрировать Оуэну все свои таланты – от писательских до фотографических.

2.

      Генрих Зайберт приехал в Москву вскоре после революции и устроился как нельзя лучше: у него была прекрасная квартира в бывшем кафе «Неаполитанка», автомобиль и множество друзей. В Германии на него не посмотрела бы ни одна девушка: невысокий, широкоплечий и лобастый, он походил на стареющего сатира, а в Москве он вызывал интерес уже потому, что был иностранцем и обладателем неисчислимых сокровищ, недоступных простым смертным: наручных часов, порошкового шампуня, очков от солнца и тому подобного.

      В тот вечер Зайберт сидел у окна в полупустом ресторане гостиницы «Большая Московская» (бывший «Гранд-Отель»). У него был маленький личный праздник: знакомый инженер контрабандой вывез в Германию его статью о причинах экономического кризиса в Советском Союзе, и она наделала много шуму.

      Большевики зорко следили, чтобы никакие материалы, «порочащие советский строй», не попадали за границу, так что подобного рода статьи приходилось публиковать под чужим именем – иначе тебя могли лишить визы. Но Зайберт все равно был доволен: была в этом особая, щекочущая нервы прелесть – обдурить советских цензоров и назло врагам опубликовать то, что ты думаешь на самом деле.

      Официант подал Зайберту холодную осетрину с хреном и графин водки во льду.

      Уже смеркалось, большие окна ресторанного зала посинели, и в них отразились нарядные люстры и столики, накрытые белыми скатертями. Зайберт налил себе рюмку водки и чокнулся с собственным отражением:

      – За свободу