Нам можно всё. Мария Высоцкая

я тогда в гараж схожу.

      – Хорошо, долго не засиживайся, – наставлю с улыбкой и только потом иду к себе. Точнее, к нам. Мы с сестрами втроем живем в одной комнате.

      Ирина уже уложила Нину и даже успела уснуть сама.

      Забираюсь на свою кровать и заворачиваюсь в одеяло. Проверяю входящие, но там пусто. Матвей не перезвонил.

      Долго не могу уснуть, ворочаюсь, проверяю который час и бешусь, оттого что скоро настанет утро, а я так и не смогла сомкнуть глаза. Правда, когда это происходит, чувству вибрацию под подушкой.

      Просыпаюсь мгновенно. Тянусь к телефону, звонит Матвей. В пять утра.

      Сую ноги в тапки и бегу на кухню, чтобы никого не разбудить своей болтовней.

      – Привет, – шепчу в трубку, забираясь на подоконник.

      – Неожиданно, – Шумаков не здоровается, и голос у него такой, словно он ни капельки не рад меня слышать. Странно было надеяться на что-то другое, мы плохо расстались. Он звал меня с собой, я отказалась, потому что не могла бросить семью, он обозвал меня дурой, и после этого мы больше не виделись…

      – Да, извини, просто…

      – Даже из черного списка вытащила, – усмехается. – Какие-то проблемы? – язвит. Прекрасно слышу яд в его голосе. – Я звонил и писал тебе весь месяц. Со стенкой общался. Что теперь изменилось?

      Он настроен агрессивно. Не лучший момент сообщать то, что я хочу сообщить, но деваться-то все равно некуда.

      – Я беременна, Матвей, – бормочу и крепко зажмуриваюсь. Считаю про себя.

      Пауза затягивается. В моей голове вертится цифра пятьдесят три. Ровно столько секунд он уже молчит.

      – От меня? – спрашивает прокашлявшись. Голос у него холодный, почти металлический.

      Земля в этот момент из-под ног уходит. Он меня сейчас унижает, допуская то, что я могла…

      Боже, всхлипываю, но сразу накрываю рот ладонью и замыкаюсь в себе. Теряюсь в словах. Нужно что-то говорить, но язык не шевелится, если честно.

      – Да, – выдыхаю еле слышно.

      Мот чем-то шуршит, а потом я слышу, как делает затяжку. Представляю, как трет бровь большим пальцем, выдохнув дым, и упирается в перила рукой. По внешним звукам он либо на улице, либо на балконе.

      – И что собираешься делать? – спрашивает уже более сдержанно.

      – Я…я не знаю.

      – Тебе девятнадцать. У тебя нет образования, – кидается первым аргументом. – Моя карьера на пике, ты уверена, что нам сейчас нужны дети? – добивает вторым. – Подумай сама, это же…

      – Конец всему?

      – Не я это сказал, – шумно выдыхает. – Все слишком неожиданно. Точнее, черт! – слышу, как он матерится уже не в трубку. – Я смогу приехать через три дня. Раньше вырваться не получится. Думаю, нам нужно лично это обсудить, не по телефону.

      – Ладно. Хорошо. Тогда, как приедешь, позвони, чтобы мы смогли состыковаться.

      – Ок.

      Мот не отключается, но молчит. Я тоже молчу и не нахожу в себе сил повесить трубку. Так проходит минуты три, наверное.

      – То есть, если бы не это, ты бы мне не позвонила?

      – Я не знаю. Правда не знаю. Все сложно.