Чемпион. Том 2. Валерий Гуров

замес, – резюмировал оперок и добавил уже чуть тише: – Шито белыми нитками все. Оно тебе действительно надо перед пенсией?

      Так то Пельмень не был замечен за тем, что в уши долбится, поэтому последние слова услышал.

      Майор Слабодрыщенко тяжело дыша стиснул лист протокола допроса, скомкал со злостью, ну и бросил его в мусорное ведро под столом.

      – Понятно.

      – А от хозяина пункта приема у тебя есть заява? – уточнил Казанова. – Можно от неё дело шить.

      – Ты пошутил? Он рецидивист! – покачал головой майор. – Он скорее сдохнет, чем заяву станет писать, это у них западло, сам знаешь. Да и вообще, походу этот старый козел на лапу взял в качестве компенсации от Тимофеева… короче его вон наши ребята привезли следом – че то набедокурил, кажется Козодоеву подсрачник дал.

      – Митьке? – Казанова заржал.

      – А кому? Когда тот ему предложил заявление написать, представляешь?

      Оперок кивнул на Пельменя.

      – С этим то молодцем, что будешь делать?

      – Да… – Слабодрыщенко в сердцах махнул рукой. – Пропади оно все пропадом. Раз Хренов такой умный, хай сам с ним разбирается. Достали все меня! Не отдел, а шарашкина контора.

      – Ты чайку попей, Веня, завёлся прям.

      – Ну так беспредел же!

      – Ну ты в отделе тридцать лет пашешь, а все привыкнуть не можешь.

      – Так раньше такого не было!

      Однако к совету Казановы майор Слабодрыщенко таки прислушался.

      – Где кипятильник?

      – В розетке, – оперок кивнул на розетку у батареи.

      Вениамин Юрьевич подошёл к столу, сделал себе чаю в том же формате, что и опер – сыпанув в стакан чайные опилки (только не из целлофанового пакета, а из газетки) и налив воды из графина, воткнул кипятильник в стакан.

      Раздался звонок – трезвонил телефон на рабочем столе опера.

      – Какого хрена кому надо? – недовольно забухтел следак и оглядывая лежащие на батарее и на полу документы, залитые чаем, запричитал. – Свинарник какой-то устроили…

      Казанова, заслышав телефон, мигом подобрался, опустил ноги со стола, снял трубку и поднёс к уху динамик с серьёзным выражением лица.

      – Слушаю, оперуполномоченный…

      Не договорил.

      Потому как из динамика что-то затараторили. Что именно было не разобрать, зато Пельмень видел, как изменился в лице оперок. Побледнел будто бы. Выслушав, выдал короткое «адрес» и потом следом – «выезжаю» и тотчас положил трубку.

      Сам вскочил. Зыркнул на Пельменя, хмурый такой. И двинулся решительно к выходу, ничего не говоря.

      – Ты куда собрался? – спросил Вениамин Юрьевич вслед, у которого заварился чай.

      – В Нахаловке кого то из цыган грохнули, – бросил на ходу Казанова и вышел из кабинета. – Застрелили.

      – Ясно… начинается, мля.

      Следак почесал макушку. С минуту майор Слабодрыщенко посидел над новым листом протокола допроса, процеживая чай, а потом скомкал листок и выкинул.

      – На хер уже вали,