Уходя по-английски. Александр Пушкин

они, по наивности веря,

      Будто проснутся какой-то весной.

      Гибнут, прибитые штампом единым,

      Тыщами корчатся на мостовой.

      Рыцарски-верные, как паладины,

      Рыцарски-слабые перед судьбой.

      Гибнут, шепча свои формулы веры.

      Павши у переходной межи…

      Годы идут. Умирают Химеры.

      Тихие странники нашей души.

      «Как тягостно порой в пределах …»

      Как тягостно порой в пределах,

      Натурой отведенных нам!

      Температурой только тела

      В какой мы загнаны капкан:

      На градус меньше – уж мы стынем,

      Наоборот – горим огнем.

      41-34 –

      Вот щель, в которой мы живем.

      Деленьиц жалких семь… А рядом –

      Огромный Мир без вер и мер

      Живет в мильярдных перепадах

      Температурных перемен.

      Не зная минусов и плюсов,

      Он лед и пламень единит,

      Великий мир великим чувством

      Порой нам душу бередит,

      Когда земной теснимым прозой

      Так хочется вдохнуть сполна

      Венерианского тепла

      Иль марсианского мороза…

      Увы! Толпою напирая,

      Поглубже в щель спешим залезть,

      Из всех семи предпочитая

      Родные 36 и 6.

      «На затухающий костер …»

      На затухающий костер

      Глядеть в непроходимой лени…

      На догорающем полене

      Дробится траурный узор,

      Уголья падают в золу,

      Бледнея в медленном томленье,

      И мягко трепетные тени

      Переливаются во мглу,

      И бездна внятней шелестит,

      И пламени листок последний,

      Как с тополей порой осенней,

      С поленей гаснущих летит.

      Смолкает угольков сопенье,

      И тихий дождик в свой черед,

      На долгое настроясь пенье,

      Аккорды робкие берет…

      «В Нью-Йорке – ночь. Войти домой – пароль …»

      В Нью-Йорке – ночь. Войти домой – пароль.

      А выходить – как будто и не надо.

      В душе – бессилие. В кармане денег – ноль.

      А было время… Как над водопадом

      Мы застревали посреди границ

      С бутылью вермута, на злобу двум державам,

      И в прерии две пары колесниц

      Несли нас по непроторенным травам.

      А было время… Вильямсбургский мост

      Нам покорялся от хвоста до гривы

      И по пампасам скрежетом колес

      Рыдван ворованный нам вторил терпеливо.

      До горизонта сельва – с пирамид,

      С холмов Мальорки – веером оливы,

      С толедских башен – иберийский вид –

      Всё открывалось, всё недавно было.

      А ныне… На помойку не пойдешь,

      За почтой ехать вниз – себе дороже,

      Чтоб не видать соседей добрых рож,

      Точней, своей чтоб не маячить рожей.

      «Как выйдешь на-люди – насмешки …»

      Как выйдешь на-люди – насмешки,

      Ухмылки, взгляды, пустяки,

      Скрываюсь, как очки в очешник –

      Так достают и под очки.

      А я ж, как выпью, идиотов,

      Все человечество люблю.

      Почто тревожится им что-то,

      Иль кем-то, кто не в их строю?

      Но памятуя дух нетленный,

      Усталый, старый и больной –

      Я вежлив с жизнью современной.

      Она – невежлива со мной.

      «Ты не сказала, я не слышал …»

      Ты не сказала, я не слышал,

      Большой меж комнат корридор,

      А только за окном все тише

      Копыт протопал перебор.

      Зато слышней в водопроводе

      И громче капала вода,

      А мы с тобой родные, вроде,

      И вроде даже, навсегда.

      Кот Белый ноги Вам прикроет,

      А Серый – у моей щеки,

      И хоть запоров нету в доме,

      Но корридоры далеки.

      По строчке Брод-ого

      «Мы столько вместе прожили», что штиль

      сегодняшнего дня и треп нехитрый

      просматриваешь, как видеофильм,

      давно