Александр Пушкин на rendez-vous. Любовная лирика с комментариями и отступлениями. Александр Пушкин

множит

      Все горести несчастливой любви

      И все мечты безумия тревожит.

      Но я молчу; не слышен ропот мой;

      Я слезы лью; мне слезы утешенье;

      Моя душа, плененная тоской,

      В них горькое находит наслажденье.

      О жизни час! лети, не жаль тебя,

      Исчезни в тьме, пустое привиденье;

      Мне дорого любви моей мученье —

      Пускай умру, но пусть умру любя!

      Это уже вполне «взрослое» пушкинское стихотворение: в нем раскрываются некоторые особенности его мироощущения, которые не изменятся с годами. Последняя строка – «Пускай умру, но пусть умру любя!» – в разных вариациях часто использовалась в лирической поэзии. Однако в данном контексте поэтический штамп обрел неожиданную свежесть. В стихотворении нет рассуждения, нет движения мысли. Лирический сюжет дан в свернутом виде, но емкие поэтические образы – «горестное наслаждение», «мне дорого любви моей мученье» – дают возможность его развернуть. Лирический герой хорошо понимает, что любовь сулит не одни только наслаждения, но и непременные мучения. Ну что же, он готов их принять. У него достаточно душевных сил, чтобы находить счастье даже в любви несчастливой, ибо истинное несчастье – ее отсутствие.

      Ему всего лишь семнадцать. Впереди еще много счастья и еще больше мучений. Но никогда он не станет малодушно отказываться от любви, страшась неизбежно связанных с ней страданий.

      Элегия

      Я думал, что любовь погасла навсегда,

      Что в сердце злых страстей умолкнул

      глас мятежный,

      Что дружбы наконец отрадная звезда

      Страдальца довела до пристани надежной.

      Я мнил покоиться близ верных берегов,

      Уж издали смотреть, указывать рукою

      На парус бедственных пловцов,

      Носимых яростной грозою.

      И я сказал: «Стократ блажен,

      Чей век, свободный и прекрасный,

      Как век весны промчался ясной

      И страстью не был омрачен,

      Кто не страдал в любви напрасной,

      Кому неведом грустный плен.

      Блажен! но я блаженней боле.

      Я цепь мученья разорвал,

      Опять я дружбе – я на воле —

      И жизни сумрачное поле

      Веселый блеск очаровал!»

      Но что я говорил… несчастный!

      Минуту я заснул в неверной тишине,

      Но мрачная любовь таилася во мне,

      Не угасал мой пламень страстный.

      Весельем позванный в толпу друзей моих,

      Хотел на прежний лад настроить резву лиру,

      Хотел еще воспеть прелестниц молодых,

      Веселье, Вакха и Дельфиру.

      Напрасно!.. я молчал; усталая рука

      Лежала, томная, на лире непослушной,

      Я всё еще горел – и в грусти равнодушной

      На игры младости взирал издалека.

      Любовь, отрава наших дней,

      Беги с толпой обманчивых мечтаний,

      Не сожигай души моей,

      Огонь мучительных желаний.

      Летите, призраки… Амур, уж я не твой,

      Отдай мне радости, отдай мне мой покой…

      Брось одного меня в бесчувственной природе

      Иль