Напряжение. Владимир Ильин

ей и с нежностью назвал по имени: – «Ка-маз. Ин-струк-ци-я по эк-сплу-а-та-ции и ре-мон-ту».

      Прибрался, сходил на ужин, вновь восхищенно поразглядывал красивые, яркие изображения огромного красного автомобиля, а потом пришел мокрый и очень злой дядька. Книга лежала уже на своем месте, а я с умным видом уставился в «Физику», разглядывая непонятные загогулины. Сторож вобрал было воздух в легкие – явно не для того, чтобы похвалить, но тут я легонько пододвинул одеяло, показывая ботинки под кроватью, рядом с кедами.

      – Ладно, – выдохнул он. – Помоги переодеться.

      – Я потом погуляю?

      – Иди, – устало завалился он на кровать, разминая ногу рукой.

      Чуть позже, подхватив ботинки, я осторожно прокрался в дверь, рыскнул глазами по коридору, пока не заметил призывное движение рукой под лестницей.

      – Спасибо, друг, – ссыпал я в ладошку Сашке два куска сахара и вернул ботинки.

      – Обращайся, – счастливо шмыгнул парень, уносясь к себе в комнату.

      Надеюсь, к утру дядька про ботинки забудет. Так и получилось – наверное, еще и потому, что ночью к нему заявилась нянечка и меня выставили на полчаса в коридор. Походив под дверью и окном и прислушиваясь к длинным стонам, поначалу подумал – пытает дядька вражину. А как встретил потом раскрасневшуюся и довольную нянечку в коридоре, сразу все понял. Сахар мой ели.

      Глава 6

      Одиночество и кошки

      – Это Маша, она будет жить с нами! – уверенно заявил я с порога комнаты в спину распивающему чай дядьке.

      – Ч-что?.. – закашлялся сосед, пролив полчашки на стол.

      – Ну… не на улице же ей жить, беременная она, – привел я довод.

      Чашка звонко упала на пол, дядька медленно повернулся на стуле.

      – Максим! – рыкнул он, глядя на меня и Машу.

      – Ч-что?

      – Ремень подай.

      – Не-не-не! Я все объясню! – закачал я головой и прижался спиной к некстати закрытой двери.

      В руках жалобно мяукнула кошка.

      – У тебя минута… – закрыл он глаза и тяжело вздохнул.

      – В интернате держать кошку нельзя, а на улице они блохастые! – затараторил я. – Вот я и подумал, если взять Машку с улицы и отмыть, то ее можно за плату давать поласкать!

      – Та-а-ак… – сжав кулак, протянул дядька.

      – Вот. Пять минут – один стакан молока. Да! Молоко быстро портится, но из молока можно сбивать сливки! А сливки обменивать в столовой на шоколад, – быстро завершил я, поглядывая на секундную стрелку на наручных дядькиных часах. – То есть сдаем Машку, снимаем сливки – и мы в шоколаде!

      Дядька грузно поднялся с места, прихватил по пути ремень и через два шага нависал надо мной.

      – У меня для тебя две новости, – странным, как эхо, голосом, произнес дядя Коля. – Во-первых, это кот. Жирный, откормленный кот.

      – Вот блин, я уже котят успел пристроить заранее… – замедлился я на последнем слове и икнул, уставившись на черные как ночь дядькины глаза.

      – Во-вторых, отпусти кота на улицу.

      – Я столько