Кого не жалко. Потеря. Владислава Николаева

одной штанине и совершенно бесштанного Трура. На ней было плотное чёрное трико. Женщин-воинов не было, пришлось купить тренировочный костюм, заявленный для гимнасток.

      Заданные прежде по-детски наивные вопросы резко контрастировали последовавшему риторическому:

      – Чего стоит воин, которому может помешать его одежда?

      В зал Тибр зашёл первым. На лице его проступила отеческая улыбка:

      – Приветствую, Тиксай.

      – Добрый день, Тибр!

      Старший из истинных воинов мира питал к мальчишке родительскую симпатию.

      Ведьма удивлённо выступила из-за плеча. Тиксай был высокий, ладный, русый и ясноглазый, свежий особой свежестью, присущей становящимся воинам. Он дружелюбно подбежал ко входу, только завидев Тибра, и теперь улыбался ему, Ведьме и остальным.

      – Это Тиксай, – представил Тибр.

      – В первый раз слышала, – Ведьма не стала баловать благодушием. Обернулась через плечо, глянула на Илана, сравнивая.

      – Не одинаковые…

      – Я не имею чести быть сыном уважаемого Илана, – распознал её замешательство Тиксай.

      – Тиксай с Ангалина, – пояснил Тибр. – Его отец ушёл какое-то время назад, посчитав его самостоятельным. Тиксай покинул мир, забрав с собой мать.

      – Чего не остался? – буркнула Ведьма.

      Тиксай не растерялся, только побледнел на тон.

      – А вы бы остались?

      – Чего по мне-то ориентироваться? – без заминки фыркнула девчонка. – Мне мораль не навязывали. Приказали бы – и осталась бы. Приказали бы – и ушла бы. Приказали бы – и перебила бы всех, чтоб не мучились. Приказали бы – и перетаскивала бы по одному…

      – Это чревато истощением сил, – заметил Тиксай.

      – Размышлять было не моё дело. Моё дело было выполнять приказы.

      – Ты будешь тренироваться? – не выдержал Трур.