Яблочный пирог. Литературная реконструкция. Orange

ещё затемно.

      Издали слышится звон колокольчика, который всё приближается, перенося обитателей усадьбы из сновидений в явь.

      АЛЕКСАНДР потягивается в постели ещё в полудреме.

      АЛЕКСАНДР

      Кто бы мог пожаловать в такую рань? Разве что фельдъегерь со срочным предписанием вернуться в Петербург или, наоборот, удалиться на Соловки? А если это не фельдъегерь?

      Он сбрасывает с себя одеяло и садится на кровати в нетерпении, мысленно представляет себе графа Сен-Жермена в треуголке и парике с косичкой, вылезавшего из кареты во дворе его скромного поместья. По телу пробегает дрожь.

      Ишь, как торопится! Во весь опор!

      Не в силах сдержать порыва, АЛЕКСАНДР в одной ночной рубашке выбегает на крыльцо.

      К дому приближается не бравурная карета, запряженная четверкой, и не аскетичный фельдъегерь на казенных, а довольно обычная пара. Издали на еловой аллее плохо видно закутанного в шубу седока, покрытого инеем. Коляска становится всё ближе, ближе, ближе, описывает круг по двору, с трудом огибает на скорости клумбу и со всего маху топит лошадей по самое брюхо в сугробе.

      АЛЕКСАНДР замирает на пороге дома, забыв закрыть за собой дверь и выпуская драгоценное тепло.

      Шуба в коляске поднимается, сердце ждет чего-то таинственного, потустороннего, неведомого. Шуба падает из коляски в сугроб, мощными рывками продвигается через него к крыльцу. Шуба стряхивает с себя иней, который окутывает облаком неизвестности коляску и возницу. Шуба расправляется, увеличивается, надвигается на крыльцо.

      И тут…*

      * Виньетка из «Бахчисарайского фонтана» 1824 года.

      ТРЕТЬЯ СЕРИЯ

      СЦЕНА 1. ЗУЕВО. (продолжение предыдущей сцены)

      Утренние сумерки.

      АЛЕКСАНДР, ЖАННО, НЯНЯ.

      И тут АЛЕКСАНДР издает радостный возглас. Это не таинственный граф. Не грозная тень из прошлого. Не новый соглядатай. Не фельдъегерь.

      Это Жанно. Его старый друг, самый первый и самый дорогой. Александр бросается в объятья друга и тонет в его огромной пушистой шубе.[61]

      АЛЕКСАНДР вбегает с мороза в комнаты, поднимает входящую няню и кружит её.

      НЯНЯ

      Да что с тобой, Сашенька, боже, да ты уронишь меня!

      АЛЕКСАНДР

      Смотри, нянюшка, кто к нам приехал!

      в адрес Жанно

      «От нее ко мне или от меня к ней?»*

      * Присказка, бывшая в ходу между Пушкиным и Пущиным в 1818–1819 году, отсылка к прекрасной соседке – польке Анжелике.

      Оба смеются. Снова к няне

      Буди всех! В Бугрово за провизией к столу! У нас нынче праздник!

      НЯНЯ

      И кто же это?

      Шуба радостно обнимает их обоих.

      АЛЕКСАНДР

      Друг мой Жанно, помнишь, тот, что я тебе рассказывал!

      Няня кланяется.

      Жанно кланяется ей в ответ и, войдя в дом, закашливается.

      ИВАН ИВАНОВИЧ (ЖАННО)

      Открыть бы окна, дымно, не угорели бы мы тут.

      НЯНЯ

      И вправду, сильно гарью потягивает. Архип, открой

61

В начале текста фигурировала высокая фигура Пущина, выше Пушкина на целую голову, однако достоверности ради захотелось выяснить, какого роста был Пущин, и был ли он выше приятеля на целую голову. Как же это выяснить?

Оказалось, что арестантов-декабристов при отправлении из Шлиссельбурга в Сибирь в 1827 году измеряли для составления примет (Пущин был осужден по I разряду и приговорен к вечным каторжным работам). Ниже приметы Пущина, составленные по результатам тех самых изменений: рост 2 аршина 8 вершков, «лицом чист, смугловат, волосы на голове, бровях и бороде темно-русые, глаза карие, нос средственный, островат, на обеих руках от прививной оспы пятна, ноги ниже колен в жилах от английской болезни, от удара лошадиного на обеих ногах по пятну». Итак, нам известен точный рост Пущина – 2 аршина, 8 вершков, то есть ок. 178 см. Громадная фигура в шубе растаяла, на пороге дома в Зуево появился молодой мужчина среднего роста, всего на полголовы выше Пушкина.