Обыкновенный говорящий кот Мяун и его семья. Ольга Назарова

три дня, ночью с пятницы на субботу, Василина чувствовала себя странно. Настолько странно, что прокралась к Ане и тихонько разбудила её. – Аня, а ты со мной не побудешь? – она переживала, конечно. Первый котёнок, это всегда очень волнительно. Правда, все переживания оказались напрасны, и уже скоро около Васькиного живота оказалась маленькая и рыженькая кошечка, старательно сосущая молоко.

      – Девочка… Рыженькая… Солнышко моё! – мурлыкала счастливая Васька, вылизывая дочку.

      – Может, Мяуна разбудить уже? Не простит ведь! Давай мы полотенечко заменим на чистое и котика позовём? – Аня сама переволновалась, всё-таки первый раз роды принимала.

      – Мрррр? Да, зови, уже можно, уже обмороков не будет! – хихикнула довольная Васька. – Он, правда, утверждал, что, если вас дома не будет, мне сам будет помогать, но боялся этого жутко.

      – Мяуш, Мяуша… Тебя Васька зовёт!

      – Хрррр, рррр, завтррра… Поговорррим… – Мяун, честно сходивший на вечернюю прогулку, спал без задних лап, посапывал и даже местами похрапывал.

      – Мяун! У тебя дочка родилась! – Аня потрясла кота, он открыл глаза и ошалело уставился на Аню.

      – Какая дочка?

      – Твоя! Родная. Рыженькая!

      – Дочка? – Мяун как-то обмяк, а через миг из-под лап в разные стороны разлетелись лежанка, половинка сосиски, исчезнувшая со стола и запрятанная запасливым Мяуном на «а вдруг ночью проголодаюсь», и затерянная Аней ещё осенью резинка для волос. – Васька? Как ты?

      Аня прикрыла дверь, чтобы котикам было уютнее, и, тихонько рассмеявшись, положила на место лежанку, а под неё резинку и сосиску.

      – Какая красавица! Ань, ну скажи? Красавица, да? – Мяун всю субботу и воскресенье допрашивал окружающих, задавая один и тот же вопрос. – Вся в меня!

      – Да почему в тебя-то, если не пушистая? – фыркала Васька.

      – Ничего… Попушистеет! – уверенно обещал Мяун. Он пока опасался с малышкой общаться очень близко, боясь придавить, но Васька, захотевшая немного размяться, просто принесла ему дочку в зубах и уложила на обширный пушистый бок.

      – Вылизывай, глядишь, и шёрстка расти начнёт, чтобы попушистела, как ты хочешь! – строго велела она Мяуну. А тот и дышать боялся, глядя на котёнка.

      – Как назовёте? – Аня осторожно гладила яркий рыжий бочок.

      – Малуша. В честь моей мамы… – тихо ответил Мяун. – Васька сама предложила.

      – Слушай, а почему она родилась с отрытыми глазками? – Аня удивлялась этому, но не знала, можно ли уточнить у Васьки, мало ли, может, это как-то неправильно?

      – А у нас как раз так и происходит. Мы всегда с открытыми рождаемся, как люди. Это первый признак, – Мяун восхищённо смотрел, как дочка свернулась на его шерсти в толстенький рогалик и доверчиво дремала.

      Ночь они провели беспокойную, и вовсе даже не из-за котёнка, а из-за Мяуна. Малуша как раз была единственной, кого вопли папеньки не смогли разбудить. Она спала без задних лапок и довольно мурлыкала во сне.

      – Мяуш, ты что? – перепуганная