Встретимся у моря. Стейси Рум

на ответ.

      Но именно тогда на противоположном конце провода и ответили:

      – Вера? Вера, где ты сейчас находишься? И почему не отвечаешь?

      Голос тетки был уставшим и запыхавшимся, будто только что она пробежала марафон.

      – Что-то случилось?

      – Скажи мне, где находишься, и я приеду к тебе, как раз только что из больницы…вышла, – на последних словах она замялась, явно сообразив, что сказала лишнее.

      – Из больницы? Какой больницы? И вообще, где родители, разве вы не должны быть на юбилее вместе с ними?

      – Да скажи ты ей уже! – раздался приглушенный мужской голос на заднем плане. Дядя Олег, новый муж тети Анжелы. Я его сразу узнала.

      – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

      – Вера! – дядя Олег, видимо отпихнув несобранную жену, взял трубку. – Послушай. Произошла авария. Сегодня на трассе в три часа дня. Автомобиль твоих родителей врезался в фуру.

      Спросить, что с ними я так и не смогла: голос куда-то пропал. Но для дядю Олега и не нужно было спрашивать. Он всегда любил рубить с плеча:

      – Никто не выжил.

      – Вера! – снова послышался голос тети Анжелы. – Где ты находишься? Будь там и никуда не уходи! Мы скоро приедем и заберем тебя!

      Они говорили что-то еще, но я не слышала. Их не было. Ничего не было. Только боль.

      Не знаю, где и как меня нашли. Помню лишь то, как я опустилась на промозглый сырой асфальт. Прямо там, посреди улицы. Как скребла его руками, исцарапывая их в кровь. Лишь бы заглушить эту боль. Лишь бы ничего не чувствовать. Но все оказалось наоборот: я не чувствовала боли от царапин, а боль от известия с каждой секундой нарастала все больше. Ко мне подходили какие-то люди, хлопали по щекам, пытались поднять меня, и в какой-то момент я отключилась. А очнулась в больничном кабинете на кушетке, накрытая непонятно откуда взявшимся колючим шерстяным одеялом.

      В тот момент все казалось таким легким и неважным. Родители умерли? Не может быть такого. Это какой-то сон, сюр, бред. Мне совсем не хотелось думать об этом. Куда проще цепляться за соломинку сна. Сознание было затуманено, перед глазами стояла пелена. Меня явно чем-то накачали. Бороться с этим состоянием не хотелось, и я провалилась в сон.

      В следующий раз проснулась уже дома. Шок, реакция на горе. Не было смысла удерживать меня в больнице – это я услышала краем уха от врачей. Все это время рядом была тетя Анжела, она поселилась в нашей квартире и, кажется, даже спала на родительской кровати. Готовила мне еду, от которой я упорно отказывалась. Рассортировала родительские вещи на три стопки: то, что можно оставить; что отдать в местное отделение соцзащиты или продать; и то, что к продаже уже не годится – вещи на выброс. Когда я увидела это, внутри вскипел гигантский котел. Продать вещи родителей? Выбросить их? Совсем из ума выжила? Я раскидала бережно уложенные стопки по всей комнате. Швыряла вещи из угла в угол, а тяжеленным микроскопом папы даже запустила прямо в тетку. Если бы не кухонная дверь, она могла бы тоже отправиться на тот свет.