Лунное молоко. Елена Ликина

обрадовал бы теперь даже огрызок свечи. Или неполный коробок спичек. Фонариком воспользоваться она не могла – телефон давно разрядился. Где выключатель – не представляла. Может, в Лопухах вовсе нет электричества!

      Темнота висела непроглядная. Глаза не могли привыкнуть к ней, не могли ничего различить. Комок в горле разрастался – Юлька задышала ртом, уже понимая, что не выдержит больше ни минуты.

      Рванувшись наугад, она врезалась в угол стола, беспомощно шаря руками перед собой с трудом добралась до двери и принялась терзать задвижку. Грохот ударов преследовал её, и Юлька уже не могла разобрать – идут они из глубины дома или снаружи.

      Наконец, справившись с задвижкой, она вывалилась на ступени – прямо в объятия тёмной высокой фигуры. Фигура охнула и едва устояла, а недовольный голосок позади неё помянул лешака, а после попросился войти.

      – Ты эта… Пусти грозу переждать! Нас в лесе накрыло!

      В подтверждение этих слов темноту прорезала яркая вспышка. В её свете Юлька увидела гостей – пару деревенских старух с корзинками. Молния шарахнула снова, и та, что поближе, спросила баском:

      – Ну, так мы пройдём, что ли?

      – Входите… конечно… – Юлька попятилась. – Только должна предупредить, что в доме нет света.

      – Мы без свету привыкшие, – старуха быстро шагнула внутрь и извлекла из корзинки фонарик. Узкий луч забегал вдоль стен, и Юлька едва не расплакалась от облегчения – так обрадовалась тёплому уютному свету.

      Луч задержался на ней, потом скользнул в сторону низенькой гостьи.

      – Пална, – представилась та, продемонстрировав в улыбке редкие зубы. – Мы эта… грибов натаскали… А она…эта… как жахнеть!

      – Пална боится молний, – с усмешкой пояснила та, что повыше, и протянула Юльке руку для пожатия. – Ирина Санна! Будем знакомы!

      В дрожащем свете промелькнул коротенький седой ёжик волос, перехваченный кожаным шнуром. Юлька успела заметить комбинезон, напоминающий спецодежду и – неожиданно – старые залатанные валенки!

      Пална была одета не столь экзотично – в длинном платье горохом и широком платке, повязанном по самые брови. Она показала Юльке на корзинки и снова повторила:

      – Мы… эта… за грибами… в лесу… А тама гроза!

      Со стороны Ингиной комнаты снова грохнуло. Ирина Санна покосилась туда и понимающе кивнула:

      – Накрыло, бедолагу. Ничего. Мы тихо посидим, тебе не помешаем. И её дёргать не станем. Не в привычке нашей таких дёргать-то.

      Совершенно сбитая с толку Юлька провела их на кухню, гостьи заметно успокоили её.

      – Извините, мне вас нечем угостить, – начала было она, но Пална перебила. – Да мы, эта, грибочков поели. Сытые мы. Не лотошися.

      – Сытые, сытые… – улыбнулась Ирина Санна, а потом зачем-то понюхала Юльку. – А ты, вижу, тоже не местная. К ключнику приехала? Первый раз?

      – А я-то думаю – с чегой-то туман? И гроза. Не ко времени вовсе. – Пална вытащила из корзинки толстенный боровик и, надкусив мясистую шляпку, проговорила неразборчиво. – Опять, значить, девок помучить решил.