Кодекс целителя. Анюта Соколова

а мы ползём по этим колдобинам целых шесть.

      Он произнёс это на отличном нейсском, я даже уловила выговор Скелосса.

      – Тогда будь другом – просто помолчи! – взмолился Ирвин. – Я устал от твоих подначек! Знаешь ведь, что нейсский мне нужен позарез, и всё равно мешаешь!

      – Мне скучно, – пожал плечами Тэйт. – Вы с леттой мило беседуете вдвоём, а я чем должен заниматься?

      – Ты словно первый день в дороге.

      – Первый раз мне затыкают рот.

      – Потому что ты постоянно язвишь. Тэйт, правда: перестань, пожалуйста, – Ирвин сменил тон, теплота в его голосе меня поразила. – Мне стыдно перед Мэй за твоё поведение. Она подумает, что ты действительно такой несносный желчный тип, каким хочешь казаться.

      – Вот на что мне совершенно плевать – так это на мнение летты Лирин, – отрезал Тэйт, поднялся и ушёл в спальный отсек.

      Ирвин растерянно взглянул на меня.

      – Мэй, ради Богини, простите. Не представляю, что с ним происходит. Он третий день такой.

      – На нейсском, – напомнила я.

      – К бесам нейсский! Я же вижу, как вам всё это неприятно. Поверьте, мой брат —замечательный человек, добрее и самоотверженнее я никого не знаю.

      – Ваш брат? – от изумления выдохнула я на родном языке, опомнилась и повторила по-гидарски: – Летт Тэйт – ваш брат?

      – Тэйт – приёмный ребёнок, но родители никогда не делали разницы между нами. Напротив, подростком я сильно ревновал, поскольку думал, что они любят и балуют его больше. Меня частенько наказывали – за дело, разумеется. Тэйта лишь мягко упрекали. Конечно, став старше, я понял, почему они так поступали. Целители невероятно чутки и ранимы.

      – Не очень-то похоже, – я покосилась на закрытую дверь.

      – Потому я и извиняюсь, – Ирвин виновато улыбнулся. – Наверное, Тэйт просто устал. Поверьте, никогда раньше брат не опускался до грубости. Он резок и прямолинеен, но впервые в жизни ведёт себя, как настоящий мужлан.

      Для меня поведение Тэйта не было загадкой: до целителя дошли слухи, ходившие в Орлисе. Те, в которых кирейская ведьма околдовала летта Лирина, залезла к нему в постель и женила на себе. Циничный совет Согар окончательно убедил Тэйта в моей безнравственности и продажности. Ничем иным его предубеждённость я объяснить не могла. Теперь я пожалела о том, что полгода назад смолчала, но тогда мне казалось бессмысленным что-то кому-то объяснять или доказывать. Правду о моих отношениях с Арденом знали всего двое: я и мой покойный муж. А останься Арден жив, не имело бы никакого значения, какие обстоятельства нас связали, он всё равно никогда бы меня не отпустил.

      – Пожалуйста, Ирвин, не извиняйтесь. Вы ни в чём не виноваты. Это вы – самый добрый и великодушный человек на свете.

      Он смутился. Зачем-то схватил забытый Тэйтом справочник, сжал в ладонях и лишь спустя несколько минут отважился ответить:

      – Теперь я даже благодарен Тэйту за эту вспышку. Мне… я… очень хочу надеяться, что вы действительно так думаете.

      – Это