Группа крови здравого смысла. Камиль Нурахметов

номер один всех грамматик мира.

      За окном сверкнуло еще ближе, осветив небо и странный земной мирок. Через три секунды разошлась громовая канонада, взрывая сигналы автомобильных тревог.

      – Ты шутишь?

      – Нет…, я не шучу, мы же не в цирке и не на концерте шутников.

      Андрей открыл стол, достал красную бархатную коробочку, открыл ее и сверкнул кольцом с алмазом из северных кимберлитовых труб большой страны.

      – Б…ть! Вот это, сука, булыжник! И на ком? Если не с…

      – Нет, не секрет. На женщине моей мечты…, женюсь наконец-то, на полной твоей противоположности. Я нашел женщину – настоящий источник силы, а не источник утренних бодунов. Она умеет готовить, прочла тысячу книг, знает в каких войсках я служил и когда, сколько во мне лишнего веса, рост моей мамы и размер ее обуви, ее любимую книгу, мою любимую книгу, сколько шрамов на моей спине, ногах и почему. Она даже знает, что я не люблю и что я люблю! – быстро и вдохновенно врал Андрей. – Список обширен, до Китайского католического рождества хватит перечислять. Ты знаешь только себя, постоянно хочешь денег, критикуешь, что я работаю сутками, добывая эти самые деньги, которые ты тратишь, лазишь черти где и черти с кем, моя жизнь тебе до лампочки и до швейной ниточки, до прошлогодней пробки из-под шампанского, до мусорного ведра с дыркой. Я плачу чужой тетке рукодельнице, чтобы она делала мои любимые макароны с грибами в морковном соусе и с луком на льняном масле. Я плачу ей три года за единственное любимое блюдо с детства. Какая великая проблема научиться делать то, что мне нужно, то, чем я дышу и функционирую, сделать хоть что-то для меня и ради меня. Твоя жизнь – это бессмысленные дни, один за одним отрезанные и оторванные календарные листья, падающие на асфальт…

      Шубы за боевые заслуги, чтобы удивлять всех, золото, чтобы удивлять всех, купальники и остальная дребедень с пятьюдесятью очками и специальными пластмассовыми браслетами для пляжей Бали. Машины, заработанные моими мозгами, авторитет среди столичной своры жадных баюнов и шептунов на понтах, блеск стекла от обыкновенного афериста Шваровски, разговоры ни о чем и дикое презрение к тем, у кого туфли куплены меньше, чем за 1000 долларов. Это ты потеряла берега и молочные, и кисельные. А они вообще у тебя были, твои личные берега? Ты за рулем, а жрешь коньяк. Для чего? Нагнать градус кайфа? А не много ли кайфа, блуждающая девушка, не много ли претензий к чужой жизни? Я отдал приказ Геннадию – мажордому собрать твои вещи и вызвать такси. Дом уже продан, через три дня он должен быть пуст, я улетаю далеко, последний куплет этой песни закончен, взмах палочкой дирижера и занавес. Без тебя мой мир станет лучше…

      Лиза громко молчала, безнадежно разглядывая его лицо. Коньячные пары розовели на молодых щеках, два пальца на левой руке затряслись, и она захотела к маме, как в детстве, когда во дворе ее обижали плохие мальчишки. Страшно захотелось её детский бутерброд с жаренным мясом и помидор. Она была странно похожа на портрет Адели Блох Бауэр, та же поза, те же глаза с ложью век и ресниц, все тот же каприз, все те же ловушки для мужских дураков, все