Путь Черной молнии 1. Новая версия. Александр Александрович Теущаков

за сына, Лукерья.

      – Луша, он молодец. Нормальным парнем растет, смышленым, образованным.

      – Когда в Новосибирск поедешь? – спросил отец.

      – Через пять дней уже должен отметиться в комендатуре. Знал бы конкретно, на чем доберусь до города, глядишь, задержался бы на день-другой.

      – Так может, по тайге побродим, как бывало, небось, по охоте соскучился? – спросил Тимофей Васильевич.

      – Отец, дай нам на него наглядеться, не успел сын за порог ступить, а ты его уже в тайгу тянешь.

      – Ничего мам, мы недолго. Скучаю я по нашей тайге, как-никак в юности вдоль и поперек ее исходил.

      Илью тревожили мысли по поводу грядущих арестов и чтобы не волновать мать и сестер, он позвал отца на улицу, предложив ему покурить. Они вышли из дома, и присели на крыльцо. Илья достал пачку папирос и предложил отцу. Тимофей, замотав головой, отказался. Достал кисет с табаком и, ловко сделав самокрутку, закурил.

      Отец и сын, перешли на тихий разговор.

      – Пап, знаешь, что меня беспокоит? Один мой знакомый из Топильников интересовался нашими родственниками однофамильцами.

      – Ну и пусть интересуется, тебе-то, что за печаль.

      – Так он из Томского горотдела НКВД. Понимаешь, какая штука получается: в наших краях чекисты операцию проводят. Когда меня попутно сюда везли, два раза останавливали баржу и арестованных людей садили в трюм.

      – В трюм, как скот?!

      – Да, да, они приспособили баржу под плавучую тюрьму. Складывается следующая ситуация: в Кожевниково, в Уртаме, в Топильниках, в Михеевке будут проводить аресты.

      – Вот те раз! А кого арестовывать-то? У нас же одни колхозники, почитай единоличников не осталось, всех кулаков еще в начале тридцатых, кого сослали, а кого в тюрьму посадили.

      – То-то и оно, всех подряд арестовывают, как будто план выполняют. Сдается мне, что-то ужасное грядет.

      – Проясни сынок мозги мои темные, я не совсем тебя понимаю.

      – В двух словах объяснить сложно, но попробую. По-моему началась новая волна гостеррора. Многих арестовывают как врагов Советской власти. Пап, между нами говоря, сотрудники НКВД и не только они, причисляют многих людей к «врагам народа». Делят их на две категории, кто попадает под вторую, тех отправляют в лагерь, а первую … Одним словом – расстреливают.

      – Так у нас на колхозном собрании много говорили о таких врагах. Председатель комячейки объяснял, мол, повылезали из подполья разные там контрреволюционеры, воду среди крестьян мутят, готовят какой-то переворот в Сибири, занимаются подрывной деятельностью.

      – Пап, а ты сам, что об этом думаешь?

      Тимофей нахмурился и, глянув искоса на сына, спросил?

      – Как на духу ответить?

      – Говори как есть, мы с тобой родные.

      – Мы-то родные, да вот не каждые так друг к дружке относятся. Тут намедни мой знакомый в гости заходил и по строжайшему секрету рассказал, как в Парабели один начальник из Томска приехал, так своих родственников арестовал.

      – По классовому признаку,