Отступник. Дженнифер Арментроут

меня значит, но то, что я чувствую к ней, не меняет ничего здесь, с вами. – Я встретился с ним глазами и, не моргнув, выдержал его взгляд. – Я поддерживаю то, чем вы здесь занимаетесь.

      – То есть меня? – Он хихикнул. – Поддерживать нужно не меня. Я просто… рабочая пчела, как и ты.

      Тем лучше.

      – Ты все еще ее любишь? – спросил он, меняя тему. – Все еще хочешь ее?

      Роланд спрашивал, остались ли у меня какие-то человеческие эмоции после их прибытия, или я был так же подключен к улью, как и все они.

      – Я хочу ее.

      – Физически?

      У меня зверски болела челюсть. Я поднял и опустил подбородок.

      – А ты хочешь большего?

      Я аккуратно подбирал слова.

      – То, чего я хочу, это дом, где моя семья была бы в безопасности, и только мы можем об этом позаботиться. Наши потребности стоят на первом месте.

      Роланд склонил голову набок, не отрывая взгляда от моего лица.

      – Безусловно. И скоро у тебя будет этот безопасный дом для твоей семьи. Половина работы уже проделана.

      Я хотел спросить, что он имеет в виду под половиной работы – пока что я видел только череду отвратительных убийств.

      Напряженное молчание повисло между нами, а потом Роланд махнул рукой в сторону двери.

      – Делай то, что тебе необходимо, но, пожалуйста, не швыряй никуда Сади. Она может быть кое в чем полезна – и, возможно, уже сегодня.

      Дареному коню в зубы не смотрят. Я повернулся и направился к двери.

      – О, Дэймон, чуть не забыл.

      Проклятье. Я остановился и повернулся к нему.

      На лице его была чертова улыбка, та же самая улыбка, с которой он обращался к публике несколькими часами раньше, выступив с местными новостями. Когда он втирал городу – или тем, кто еще в нем остался, – что все будет в порядке, что человечество победит и еще кучу дерьмового вранья, которое у него каким-то образом звучало убедительно.

      – Не заставляй меня сожалеть о том, что я не задул свечу твоей жизни во время чистки, потому что если ты предаайе, – сказал он, время от времени переходя на наш родной язык, – тебе придется бояться уже не меня, а главаайе. И тогда мало того, что ты потеряешь свою семью, но и эта малышка умрет крайне медленной и крайне мучительной смертью, и ее ужас будет последним, что ты сам увидишь. Понимаайе?

      С вытянутой, как струна, спиной, я снова кивнул.

      – Я не предатель, и я держу ответ только перед нашим главой. Я понимаю.

      – Хорошо. – Роланд поднял руку, и пульт управления, оторвавшись от стола, прилетел прямо ему в руку. – Помни. Нельзя швырять Сади.

      Временно отпущенный с предупреждением, которое могло мне выйти боком, я вышел из офиса и едва не врезался прямо в сестру.

      Она схватила меня за руку, и ее пальцы впились мне в кожу.

      – О чем ты, черт тебя подери, думал?!

      – Разве ты не должна была организовать ему поздний ужин?

      Глаза Ди сверкнули.

      – Тебя же могли убить из-за того, что ты ее защищал.

      На мгновение мой взгляд задержался на ней – в поисках чего-то, знакомого. Ничего. Я мягко убрал ее руку.

      – У